Место террора в деятельности эсеров

В конце 1980-х годов с призывом к возрождению (хотя и со значительными коррективами) народовольчества выступил Х. О. Житловский. В 1898 году Житловский, под псевдонимом С. Григорович, выпустил книжку «Социализм и борьба за политическую свободу». В ней он немало места уделил «Народной воле», «из всех планов, намерений и начинаний «Народной воли» действительно великим и исторически важным остается террор, которому одному партия обязана своей известностью, своим могуществом, своим обаянием».

Один из лидеров русского неонародничества, впоследствии главный идеолог эсеров В. М. Чернов, вспоминал, что он и его единомышленники в России «очень рано почувствовали, что имеем за границей поддержку в… наших взглядах у Житловского».

Позднее Житловский стал членом «Аграрно-социалистической лиги», вошедшей затем в партию эсеров, и одним из лидеров заграничной эсеровской организации.

В начале 1901 года раздались выстрелы террористов-одиночек, показавшие, что недовольство части общества политикой властей, не имеющее легальных каналов для выхода, чревато экстремистскими формами протеста.

В конце 1901 – начале 1902 годов, в результате объединения «южных» и «северных» социалистов-революционеров, к которым тогда же или несколько позже примкнули «Группа старых народовольцев», «Аграрно-социалистическая лига» и другие заграничные группы, а также «Рабочая партия политического освобождения России», образовалась единая партия социалистов-революционеров.

2 апреля 1902 г. С. В. Балмашев смертельно ранил министра внутренних дел Д. С. Сипягина - этим было положено начало эсеровского террора. Лидеры партии, по-видимому, накануне покушения не были полностью уверены в желательной для них реакции общества. По крайней мере, первая прокламация, отпечатанная в большом подвальном помещении ялтинской дачи Н. Г. Коломийцева, имела подпись «Боевая организация», без указания партийной принадлежности. И лишь тогда, когда реакция общества выявилась достаточно определенно, была издана вторая прокламация, уже за подписью «Боевая организация партии социалистов-революционеров», и сразу «Революционная Россия» начала массированную агитацию в пользу террора.

Позиция партийного руководства не оставалась неизменной. ЦК принимал решение о прекращении террора после опубликования манифеста 17 октября 1905 г., в период деятельности I Государственной Думы. Всякий раз решения ЦК встречали энергичное сопротивление. Дело доходило до угроз о разрыве с партией (так ставился вопрос в ноябре 1905 г. на съезде Северо-Западной области и на совещаниях московских членов ЦК). Во всех случаях приостанавливался «центральный» террор. На местах террор продолжался.

После Сипягина жертвами эсеровского террора стали харьковский и уфимский губернаторы Оболенский и Богданович, помощник пристава Кулишов и полковник Метленко (два последних покушения были делом боевых дружин в Бердичеве и Белостоке), а 15 июля 1904 г. бомбой, брошенной Егором Сазоновым, в Петербурге был убит министр внутренних дел В. К. Плеве. Затем последовал всплеск. Партийной статистикой зафиксировано в 1905 г. - 54, в 1906 г. - 78, в 1907 г. - 68, в том числе после 3 июня - 30 (по уточненным данным, в 1905 г. - 59, в 1906 г. - 93, в 1907 г. - 81) покушений. И- сразу резкий спад, в 1908 г. - 3, в 1909 г. - 2, в 1910 г. - 1, в 1911 г. - 2 покушения.

Боевая организация за все годы своего существования совершила 11 покушений (менее 5% общего числа); 4 до 1905 г., 5, в том числе убийство агента полиции Татарова, в годы революции, 2 - во второй половине 1907 г.; 47 покушений на счету других специализированных организаций: центрального боевого отряда и боевых областных отрядов. Остальные террористические акты совершили боевые дружины, основной задачей которых считалось участие в массовых вооруженных выступлениях. БО и боевые областные отряды, как правило, направляли свои действия против представителей высшего и среднего эшелона государственного аппарата, боевые дружины - против непосредственных исполнителей карательных функций и агентов полиции (провокаторов).

Эсеровский террор не был одноплановым. Едва ли можно отнести к террору старого типа, даже вообще к террору, убийство провокаторов и шпионов (если употреблять устоявшуюся терминологию). Также вряд ли можно считать актами традиционного революционного («интеллигентского», по традиции, идущей от Г. В. Плеханова, В. И. Засулич, В. И. Ленина и остальных социал-демократов) террора пять покушений, совершенных рабочими, членами боевой дружины в Одессе, против солдат, городового, стражника, околоточного надзирателя в «Потемкинские дни». В целом действия боевых дружин, в которых основную массу составляли рабочие и крестьяне, скорее относились к проявлениям «партизанской войны» как по формам и средствам своего осуществления, так и по связи с чувством непосредственного протеста экзальтированных лиц.

Боевые, или как они часто назывались, летучие, отряды при областных комитетах и террористические боевые дружины при самых крупных губернских комитетах действовали под непосредственным партийным контролем, также, как и центральный боевой отряд. Первые из них возникли в середине 1905 г., но в основном начали создаваться с конца 1905 - начала 1906 г. Центральный боевой отряд, летучие боевые отряды Северной, Центральной областей состояли преимущественно из интеллигенции и в меньшей части - из рабочих, Поволжской области - из интеллигенции и крестьян с вкраплением рабочих. Южная боевая дружина имела в своем составе отчасти крестьян, но главным образом, рабочих. Деятельность этих отрядов определялась комитетами, «они не отходили от линии поведения, которая определялась партийными документами того времени».

Осенью 1902 г. в провинциальных губернских жандармских управлениях (ГЖУ) стали создаваться охранные отделения. Вскоре они стали непременной частью ГЖУ. В Департаменте полиции Особому отделу, заведование которым поручили выдающемуся специалисту, С. В. Зубатову, были приданы функции особого органа по борьбе с революционным движением и террором в особенности. Были приняты чрезвычайные меры охраны императорской семьи, министров, высокопоставленных государственных деятелей. Их выезды совершались после консультаций с начальниками охранных отделений.

Денежные поступления на нужды Боевой организации до конца 1907 г. были постоянны и весьма значительны. Кассиры ЦК А. А. Аргунов, затем М. А. Натансон БО в средствах не отказывали. Согласно подробному докладу, составленному В. С. Гоц за январь 1904 г. - декабрь 1907 г., Азеф взял из кассы ЦК 319919 франков, ежемесячно около 2500 рублей. Кроме того, специальные пожертвования «на центральный террор» одно время не проходили через кассу ЦК, а сразу передавались БО, т.е. тому же Азефу. Азеф после разоблачения и бегства писал жене: «... через мои руки проходили десятки тысяч без отчета». Савинков был убежден, что Азеф крал значительные партийные суммы. Савинков, Азеф, а также некоторые члены БО не стесняли себя в тракт на личные нужды, вызывая частые нарекания в партии. Согласно утверждениям Савинкова, «дело Плеве» обошлись партии в 30 тысяч, «дело великого князя Сергея Александровича» - в 7 тысяч рублей. Вероятно, это преуменьшенные суммы. Другие авторитетные члены партии называли суммы в 50 и 40 тысяч рублей.

Совсем иным было финансовое положение летучих боевых отрядов, боевых дружин. Зачастую они не только обеспечивали себя, но, после экспроприации, отдавали значительную часть средств комитетам на общепартийные нужды. Порой, члены этих отрядов, буквально, бедствовали.

Боевая организация была немногочисленной. По подсчетам В. М. Зензинова, М. А. Натансона и В. М. Чернова, за все годы существования в ее состав входило 78-80 человек. Весной 1905 г. она насчитывала около 30 человек. Ни до, ни после этого времени БО не имела столько членов одновременно. Обычно в ней было от 10 до 15 членов. Особое положение в партии, та роль, которая отводилась БО, тот ореол, который создавался вокруг нее, были причиной того, что тип, образ террориста формировался именно этой небольшой замкнутой группой.

Боевые организации

В исследуемое время историю «центрального» террора ПСР можно разделить на два периода: БО ПСР под руководством Г. А. Гершуни и Е. Ф. Азеф (с февраля 1907 г. по январь 1909 г.) и «инициативная» БО ПСР под руководством Б. В. Савинкова (Боевая группа Б. В. Савинкова – с января 1909 г. по март 1911 г.)

Самоустранение осенью 1906 г. Азефа и Савинкова от руководства БО ПСР в связи с невозможностью продолжать работу в прежних технико- организационных формах встретило сопротивление ЦК ПСР.

Настоящей подоплекой этого дела являлись терзания Азефа, мучительно искавшего новой линии своего поведения, позволившей бы ему выжить, оградив его от подозрений как со стороны А. В. Герасимова – своего полицейского руководителя, так и эсеров.

Азеф предпочел объявить невозможным продолжение террора в старых формах, на которые охранка уже якобы нашла противоядие. Но подобная позиция заставляла ЦК ПСР воспринимать уход руководителей БО как временный, до выработки новых технических и организационных форм ведения террористической борьбы. Попытки В. М. Чернова, М. А. Натансона и Н. И. Ракитникова в ноябре 1906 г. уговорить боевиков продолжить работу без самоустранившихся руководителей БО не оставляли у Азефа сомнений, что при первой же возможности ЦК воссоздаст БО и без него.

Оставляя планы об уходе как запасной вариант, Е. Ф. Азеф видел для себя выход в это время в постройке аэроплана и в ведении боевого дела совместно с Г. А. Гершуни. Идея создания аэроплана принадлежала русскому эмигранту Сергею Ивановичу Бухало, жившему в Мюнхене и согласившемуся отдать свое изобретение в руки боевой организации для нанесения бомбовых ударов по резиденции царя.

История БО ПСР не закончилась с роспуском в январе 1909 г. после разоблачения Е. Ф. Азефа. Последняя страница ее истории, связанная с Б. В. Савинковым, вновь вернувшимся к боевой работе, закрылась лишь весной 1911 г. первое практическое следствие разоблачения Азефа для партии проявилось сразу же – возникла настоятельная необходимость роспуска старой БО и отставки ЦК ПСР. В этой ситуации Савинков действовал решительно: он заявил ЦК ПСР о своем желании создать боевую группу и возглавить ее.

В конфликтные отношения с руководством партии Б. В. Савинков вступил в связи с его крайне негативной реакцией на выводы Судебно-Следственной комиссии по делу Азефа и на позицию, которую заняла в этом вопросе ЗД ЦК ПСР. Не исключено, что этот конфликт стал одним из веских оснований для принятия членами БО решения о самороспуске, т. к. еще за несколько дней до выхода «Заключения» позиция членов БО была иной.

Эсеры-максималисты

В 1904 г. в партии появилась группа «аграрных террористов» (лидеры - М. И. Соколов, Е. И. Лозинский), оформившаяся впоследствии, в 1906 г., совместно с так называемой «московской оппозицией» (В. В. Мазурин и др.) в «Союз социалистов-революционеров-максималистов», провозгласивший террор своим основным средством борьбы. Этими эсеровскими раскольниками были совершены самые кровавые и отвратительные террористические акты в годы революции, в том числе взрыв дачи П. А. Столыпина 12 августа 1906, а также самые крупные экспроприации - ограбление Московского общества взаимного кредита, когда партийную кассу за 15 минут пополнили 875 тыс. руб. и захват казначейских сумм (около 400 тыс. руб.) в Фонарном переулке в Петербурге. Причем последний «экс» стал и одним из самых кровавых.

В программном отношении расхождения заключались в том, что «раскольники» не признавали программы-минимум, настаивая на осуществимости немедленной социализации земли, фабрик и заводов. В тактическом плане максималисты отдавали приоритет терроризму, считая его универсальным средством борьбы против самодержавия, эксплуататоров, а также лучшим методом агитации, способным в конце концов побудить массы к восстанию. Экспроприации максималисты рассматривали как особую форму классовой борьбы, средство «конфискации частных капиталов» и преодоления «фетиша собственности».

В 1906-1907 годах максималистами было совершено около 50 террористических актов. Отношение к человеческой жизни, не говоря уже о собственности, у максималистов было сходно с крайними анархистскими группами. Замечателен комментарий лидера максималистов М. И. Соколова («Медведя») по поводу многочисленных жертв среди «посторонних» при взрыве дачи Столыпина: «... Эти "человеческие жизни"? Свора охранников, их следовало перестрелять каждого в отдельности... дело не в устранении, а в устрашении, они должны знать, что на них идет сила. Важен размах... Каменную глыбу взрывают динамитом, а не расстреливают из револьверов». Эсеры выпустили специальное заявление о своей непричастности к взрыву на Аптекарском острове и о моральном и политическом осуждении такого рода покушений. Заявление было во всяком случае необычным для революционной партии; Б. И. Николаевский высказал предположение, что оно было принято под давлением Азефа, испугавшегося возможной реакции своих работодателей из Департамента полиции.

Тактический план максималистов обнаруживал явный перекос в сторону нелегальных и, в первую очередь, террористических средств борьбы. На практике перекос становился еще более очевидным, поскольку намерение максималистов вести широкую агитационно-пропагандистскую работу так и не было осуществлено, и террор явился главным и почти единственным делом их организаций на всем протяжении первой революции. По неполным данным, за 1906 – 1907 гг. ими было осуществлено свыше 50 террористических актов главным образом против представителей репрессивных органов самодержавия и членов черносотенных организаций, причем большинство этих покушений (около 40) пришлось на 1907 г.



Сохранение острой социальной напряженности в различных областях общественной жизни способствует увеличению числа террористических акций и предпосылок к ним - это закономерность.

Террор наряду с диверсиями, заговорами и вооруженными восстаниями являлся одной из острых форм открытой и скрытой борьбы против советского государства и его руководителей, поэтому большой интерес представляют вопросы правового регулирования борьбы с различного рода проявлениями террористического характера.

Первым нормативным актом, в котором говорилось о необходимости борьбы с терроризмом, было постановление ВЦИК от 2 сентября 1918 г., принятое в связи с покушением на жизнь председателя СНК В.И. Ленина. Конкретных санкций за террористический акт этим постановлением не предусматривалось, лишь указывалось, что на “белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов”. 5 сентября 1918 г. СНК принял постановление о красном терроре, в котором указывалось, что все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, подлежат расстрелу.

До 1922 г. в советском уголовном законодательстве не было понятия террористического акта, это преступление входило в качестве составной части в понятие контрреволюционного восстания и мятежа.

В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. ответственность за террористический акт предусматривалась в статье 64, которая без каких-либо изменений вошла в принятый в 1926 г. новый Уголовный кодекс РСФСР как статья 58-8.

Отсутствие четкости в определении субъекта преступления, объективной стороны приводило к расширительному толкованию террористического акта, заключавшемуся в подведении под его признаки различных деяний общеуголовного характера.

На протяжении всего послеоктябрьского периода функции борьбы с терроризмом возлагались на органы государственной безопасности.

Целесообразно разделить террор на внутренний и внешний .

Внутренний наиболее интенсивно проявляется в период с 1918 по 1920 г. г., при “раскулачивании” зажиточной части крестьянства и в период коллективизации сельского хозяйства.

Первый террористический акт был зафиксирован 1 января 1918 года, была обстреляна автомашина в которой ехал с митинга В.И. Ленин. В результате нападения пострадал швейцарский коммунист Ф.П. Платтен, который ехал в той же автомашине, он был легко ранен. Ни задержать, ни тем более установить личности стрелявших не удалось.

В июле 1918 г. был убит М.М.Володарский. Террористический акт был организован правыми эсерами. Предполагалось остановить автомобиль Володарского и застрелить его, но ситуация упростилась. Автомобиль Володарского сломался и он пошел пешком. Было установлено, что убийство Володарского осуществил член боевого эсеровского отряда петроградский рабочий-маляр Н. Сергеев.

Стремясь втянуть Советскую Республику в войну с Германией, ЦК партии левых эсеров постановил убить германского посла графа Мирбаха. Это решение было приведено в исполнение 6 июля 1918 г. в 3 часа дня членами партии левых эсеров Блюмкиным Я.Г. и Н.Андреевым, проникшими в помещение германского посольства по подложному документу якобы для переговоров и совершившим убийство.

После совершения теракта Блюмкин с Андреевым скрылись. Ревтрибунал при ВЦИК вынес заочный приговор, осудив террористов к тюремному заключению. На основании доклада Особой следственной комиссии Президиум ВЦИК 16 мая 1919 г. амнистировал Блюмкина ввиду добровольной явки и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа В. Мирбаха.

Как в последствии выяснилось организатором убийства Мирбаха была М.А.Спиридонова. В это время она была членом ЦК партии левых эссеров, была членом ВЦИК и его президиума и ярым противником брестского мира. Блюмкин действовал по ее поручению.

30 августа 1918 г. Л.А.Каннегисер совершил террористический акт в отношении председателя Петроградской ЧК Урицкого М.С. которое он совершил в помещении Комиссариата внутренних дел. Дождавшись Урицкого Каннегисер пропустил его мимо себя затем поднялся со стула на котором сидел дожидаясь председателя Петроградской ЧК и произвел в него выстрел, Каннегисер пытался скрыться, но в результате погони был задержан.

По постановлению Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Петроградском Совете рабочих и красноармейских депутатов в сентябре 1918 г. за совершение убийства Каннегисер Л.И. был расстрелян. 1

В тот же день в г. Москве было совершено второе покушение на В.И.Ленина. Похоже это случайное совпадение. Оно было совершено после его выступления перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе. В результате нападения Ленин был ранен.

Согласно официальной версии, на месте преступления была задержана Каплан Ф.Е., сознавшаяся в том, что именно она стреляла в В.И. Ленина. Через четыре дня после совершенного террористического акта Каплан была расстреляна. Исследование архивного уголовного дела по обвинению Каплан в нападении на Ленина не позволяет делать окончательные выводы. Вероятнее всего этого преступления она не совершала. 2

25 сентября 1919 г. около 9 часов вечера в зал МК РКП(б) в Леонтьевском переулке, где собрались ответственные партийные работники Москвы и куда должен был приехать В.И. Ленин, была брошена бомба большой разрушительной силы. В результате взрыва погибло 12 человек, 55 человек получили ранения.

МЧК установила, что преступление совершено членами левых эсеров и анархистов, объединившихся в организацию “Анархисты подполья”. Организация готовила еще ряд террористических актов против деятелей Коммунистической партии и Советского правительства.

В ноябре 1919 г. МЧК ликвидировала эту организацию.

Ведя речь о терроризме, нельзя не упомянуть о “Народном союзе защиты родины и свободы” созданого Савинковым Б.В. в начале 1921 г. из остатков “Русского политического комитета”, в задачу которого входило и совершение террористических актов на территории СССР.

В 1921 г. было выявлено и арестовано на территории России около 50 активных членов НСЗРС, открытый судебный процесс над которыми вскрыл связь Савинкова Б.В. с иностранными спецслужбами, подготовку мятежей и вторжения на территорию РСФСР.

В ходе оперативной игры Савинков Б.В. и его ближайшие сподвижники были выведены из-за рубежа на советскую территорию и арестованы. 29 августа 1924 г., после обсуждения вопроса на Президиуме ЦИКа, военная коллегия Верховного Суда СССР на открытом заседании вынесла Савинкову Б.В. смертный приговор, замененный в тот же день лишением свободы на десять лет после заявления Савинкова о “готовности служить трудовому народу под руководством установленной Октябрьской революцией власти”.

На заседании Президиума ЦИКа выступил Сталин: “Я за десятилетний срок. Нельзя уменьшать этот срок, опасно, не поймут перехода от смертной казни к 3 годам в отношении такого человека, как Савинков. Если не согласны, я предлагаю созвать Политбюро для решения вопроса”. Политбюро собирать оказалось ненужным, все согласились со Сталиным.

11 сентября 1924 г. на Политбюро обсуждался вопрос об открытом письме Савинкова. Было принято решение не возражать против напечатания письма Савинкова, в том числе и за границей, а редакциям газет было указано на необходимость помещения статей, комментирующих письмо Савинкова.

Через четыре дня 15 сентября 1924 г. Политбюро принимает решение дать директиву Отделу Печати наблюдать за тем, чтобы газеты в своих сообщениях о Савинкове не отнимали у него надежды, что он может еще выйти в люди. Отделу печати поручалось на основании этой директивы дать указание редакторам газет все статьи возбуждающие сомнения согласовывать с Отделом печати.

7 мая 1925 г. Борис Савинков, утром, обратился к Дзержинскому с письмом относительно своего освобождения. Получив от администрации тюрьмы предварительный ответ о малой вероятности пересмотра приговора Верховного суда, Савинков, воспользовавшись отсутствием оконной решетки в комнате где он находился по возвращении из прогулки - выбросился из окна 5 этажа на двор и разбился на смерть.

Вызванные врачи в присутствии помошника прокурора республики констатировали моментальную смерть.

15 мая 1925 г. Политбюро приняло решение не возражать против опубликования в прессе заметки о самоубийстве Савинкова и его письма на его имя Дзержинского.

В прессе было много спекуляций по поводу смерти Савинкова, но архивные материалы свидетельствуют, что официальная версия - самоубийство является единственно верной.

В конце 1926 г. было совершено покушение на председателя Ленинградского ГПУ Мессинга, покушавшийся оказался сыном петлюровского полковника Трубы в то время проживавшего в Варшаве.

10 мая 1927 г. была арестована группа бывших колчаковских офицеров, воспитанников дворянского сиротского института в г.Ленинграде. Эта группа, согласно показаниям ее участников, непосредственно была связана с заведующим консульской частью великобританской миссии в Москве Уэйтом. Она подготовляла по заданиям миссии ни много ни мало, как покушение на взрыв в Кремле и взрыв Большого театра во время какого-либо крупного собрания представителей рабочих и крестьян г.Москвы или Союза ССР.

9 сентября 1927 г. в Комиссию по политическим делам при Политбюро ЦК ВКП(б) сообщили, что 12-14 сентября в г. Ленинграде Выездной Сессией Военной Коллегии Верховного Суда планируется слушаться дело пяти террористов-монархистов нелегально пробравшихся в СССР по поручению бывшего генерала Кутепова. Так как комиссия по политическим делам предварительно решала вопросы о мерах наказания, то Менжинский запросил согласия на вынесение четырем террористам - Строеву Н.П., Самойлову В.А., Адеркасу А.Э. и Сольскому А.А. высшей меры наказания.

В отношении пятого - Балмасова Александра Борисовича, учитывая, что на основании его подробных и откровенных показаний удалось обнаружить еще одну террористическую группу - Шарина и Соловьева (убитых при перестрелке) и, полностью раскрыть дело взрыва в деловом Клубе в Ленинграде, - высшую меру наказания предлагалось заменить десятью годами концлагеря. 3

Суть дела заключалась в следующем: 26 июля 1927 г. были задержаны при переходе латвийской границы вооруженные и с подложными документами Строева, Самойлов и Адеркас.

В ходе следствия удалось выяснить, что двое упомянутых из этой группы, Строев и Самойлов, ранее по поручению Кутеповской монархической организации и иностранных разведок, неоднократно переходили границу и собирали сведения о расположении частей Красной Армии, о состоянии воздушного и морского флота, о местонахождении военных баз и об общем экономическом и политическом состоянии СССР.

За собранные и переданные сведения, они получали денежный гонорар как от латвийской разведки, так и от Кутепова.

Связь с этими лицами за границей, по линии монархистов, поддерживали: генерал Кутепов, полковник Александров, Марков, Крупенский и другие лидеры белогвардейских монархических организаций.

По линии заграничных разведок, в частности латвийской: капитан латвийской армии, он же начальник оперативной части Главнокомандующего - Винтер, начальник 2-го латвийского пограничного пункта - Аккерман и помошник Винтера-Линде. По линии французской контрразведки вышеупомянутые лица состояли в связи с полковником французской армии Аршан.

При последнем переходе границы СССР, террористические акты преследовали цель - уничтожения отдельных видных работников советской власти как в Центре, так и на местах.

По показаниям Балмасова, Сольского и по данным ОГПУ было установлено следующее: террористическая группа в составе Сольского, Балмасова, Соловьева и Кизякова, также как и первая, в составе - Оперпут, Щульц, Вознесенского, Ларионова, Мономахова и Соловьева, подготовлявшая покушение на взрыв здания общежития ОГПУ в Москве и бросившая бомбы в Деловом клубе в Ленинграде, были организованы представителем Кутеповской организации в Гельсингфорсе, при непосредственном участии и помощи финского Генерального Штаба, в лице майора Розенштрема.

Задания для второй террористической группы, возглавляемой Балмасовым и Соловьевым, были самого разнообразного характера, начиная от взрыва Волховстроя и кончая редакциями газет районных партийных собраний и комитетов.

Экспертиза найденных у террористов бомб установила их большую мощьность, значительно превосходящую силу взрыва обычного типа бомб того времени. 4

Политбюро ЦК ВКП(б) 12 сентября 1927 г. постановило утвердить решение комиссии по политотделам по делу пяти монархистов-террористов. 5

5 марта 1929 г. ОГПУ доложило Сталину об аресте студентов МГУ Марченко Г.Д., Труханов О.И. и рабочего завода Белевич И.П. которые пытались организовать террористический акт против Сталина. При задержании у Труханова были обнаружены по два билета на вечера в клуб МГУ на 17-го и 23-го февраля. На одном из этих вечеров предполагалось выступление Сталина. В протоколе допроса Марченко показал, что пришел к выводу о совершении теракта в связи с возникшими у него мыслями о том, что в партии идет борьба не за принципиальные положения, а за нечто другое - за возможность руководить таким мощным коллективом, как партия. Вместе с тем Марченко не был уверен, что у него хватило бы моральных сил для совершения теракта. 6

К сентябрю 1930 г. ОГПУ докладывало. что в Москве было ликвидировано целый ряд организаций, группировок и “одиночек”, в которых вопросы террора имели место не только в форме разговоров, обсуждений, но и в форме практической разработки планов террористических действий.

Члены “Русского национального союза” в Москве по вопросу о своей террористической деятельности на следствии показали, что, признавая террор как один из основных методов борьбы с Советской властью, организация намечала взрыв Большого театра.

Группа священника Покровского, проживающего на шоссе, по которому часто ездил Сталин, ставила вопрос о совершении террористического акта над ним.

Участники группы Смавдоренко, считая индивидуальный террор основным средством борьбы с Советской властью, пришли к выводу о необходимости совершения терактов не только над Сталиным, но и над Ворошиловым и Молотовым.

Учитывая такие угрозы органами ОГПУ были предприняты меры по ускоренному ведению следствия по делам с признаками террора, с арестом всех проходящих по делам лиц. 7

20 октября 1930 г. Политбюро ЦК обсуждало вопрос о предстоящем судебном процессе над членами антисоветской организации т.н. “ Промпартии “. Учитывая террористическую направленность ее деятелености ОГПУ было предложено: диверсионные группы этой организации арестовывать немедленно. При этом, ближайшее окружение проявило заботу о Сталине, обязав его прекратить хождение по городу пешком.

Ворошилову поручалось ускорить дальнейшую очистку Кремлся от живущих там не вполне надежных жильцов. 8

Однако Сталин не всегда выполнял это постановление Политбюро. Так из протокола допроса Огорева Я.Л. от 18 ноября 1931 г. явствует, что он 16 ноября примерно в 15.30, идя вместе с Добровым от Красной площади по направлению Ильинских ворот с левой стороны по тротуару встретил Сталина. Встреча состоялась недалеко от В. Торговых рядов. Сталин был одет в солдатскую шинель, на голове был картуз защитного цвета. Рядом с ним шел по левую руку господин в темном пальто и в кепке. У этого лица в глаза ему бросилась большая борода рыжего цвета. И только переведя глаза налево, он уже в трех шагах от себя заметил и Сталина. Он сразу его узнал по сходству с портретами, которые видел. Сталин показался ему ниже ростом, чем он его себе представлял. Шел он медленно и смотрел на Огорева в упор. Он тоже не спускал глаз с него, заметив, что за ним сразу же шло человек 8. Они так близко сошлись на тротуаре, что Огорев даже задел рукой его соседа.

Первая мысль Огорева, как он пишет в протоколе допроса, была выхватить револьвер и выстрелить, но так как он был в этот день не в куртке, а в пальто, а револьвер у него был в кармане штанов под пальто, то он понял, что раньше чем он выстрелит его схватят. Это его остановило, тем более, что встреча со Сталиным была совершенно неожиданной. Пройдя несколько шагов, Огарев хотел вернуться, чтобы выстрелить, но присутствие 8 человек, следовавших за Сталиным, его остановило.

После того, как Сталин отощел Огарев сказал следовавшему с ним Доброву: “Как странно. Когда встречаешь, ничего не предпринимаешь, а когда захочешь встретить, но не встретишь”. “За границей мне никто не поверит”.

Огарев был арестован, в процессе следствия было установлено, что назвавшийся Огаревым является на деле Плотоновым-Петиным. О чем было доложено Сталину. 9

3 ноября 1933 г. Полномочным Представительством ОГПУ по Московской области была вскрыта и ликвидирована диверсионно-террористическая организация, созданная харбинским филиалом белогвардейской организации “Братство Русской Правды”.

Цели этой организации были явно несоответствующие ее возможностям, что позволяет усомниться в реальности. Основная цель этой организации сводилась к провоцированию войны между Японией и СССР; к отторжению от СССР территории Дальнего Востока и организации там буферного белогвардейского государства. 10

21 ноября 1933 г. Ягода доложил в Политбюро ЦК ВКП(б) о раскрытых террористических организациях и группах в Москве за последние два с половиной месяца. Всего ОГПУ и Полномочным представительством ОГПУ по Московской области было выявлено 114 террористических организаций и групп и 71 человек - одиночек. По этим делам было арестовано 493 человека, изъято 290 единиц огнестрельного оружия и шесть бомб.

Учитывая вышеизложенное был разработан ряд предупредитлеьных мер в отношении охраны правительственного гаража, лиц проживавших в Кремле. Изменен порядок пропуска в Кремль.

Конец 20-х начало 30-х годов характеризуется движением от одного хозяйственного кризиса к другому. Сталин эти кризисы объяснял возрастанием сопротивления классовых врагов, на самом деле антинародная политика вела к созданию оппозиции в стране. А средством выхода из кризисов избирались репрессии. Именно благодаря этой политике наблюдался рост террористических намерений непосредственно против Сталина.

Отсюда и решения Политбюро ЦК связанные с ужесточением борьбы с терроризмом. Так 3 декабря 1934 года Политбюро утверждает проект постановления Президиума ЦИК СССР, согласно которому дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов предлагалось вести ускоренным порядком. Судебным органам было предписано, не задерживать исполнение приговоров о ВМН, вопросы о помиловании террористов не рассматривать. После принятия данного постановления Ягоды отрапортовал, что со 2 по 8 декабря по обвинению в террористической деятельности было арестовано 533 человек и временно задержано 53. 11

11 декабря 1934 г. Сталину доложили об аресте в г. Ленинграде контрреволюционной террористической группы, именовавшей себя “Военным Коммунистическим Союзом”, которая состояла из младших топографов 3-го топографического отряда и бывших курсантов военно-топографической школы ленинградского военного округа.

Группа ставила перед собой задачу: борьбу с Советской властью не только методом контрреволюционной пропаганды, но и террором.

Из участников группы было арестовано 8 человек.

Члены этой организации хотели организовать массовые выступления, с этой целью они хотели разъяснить окружающим действительное положения в стране.

28 декабря 1934 года Сталину еще раз доложили об этой группе. Как выяснилось, организатор этой группы был Головкин А.В. (1907 г. рождения, беспартийный). В ходе допроса он дал показания, что к мысли о создании этой группы пришел в 1930 году под влиянием своего товарища.

Головкин изучал троцкистские материалы в нелегальном кружке самообразования, организованном им вместе с другими учащимися профтехшколы в городе Путивле.

Тогда же в Путивле, по показаниям Головкина, участники группы “БКС” обсуждали вопрос о применении террора, как средства борьбы против Советской власти. “Вопрос о терроре был возбужден Процедило Александром и после обсуждения членами группы “БКС” этот пункт был включен в программу “БКС”. В программу пункт о терроре был включен, главным образом, по соображениям активизации террористических элементов, даже не входящих в “Боевой Коммунистический Союз”. Принципиально организация принимала террор, считая, что такие акты и другие выступления против Советской власти будут вызывать движение масс против государственного строя”. 12

Происходили и курьезные случаи, так Агранов 24 декабря 1934 г. направил Сталину протоколы допроса Селиверстова И.М., Селиверстова С.И., Духницкого В.А., Васильевского М.В., Морозова И.М. и Викнерова Н.В. сообщив, что указанные лица были арестованы в связи с сообщениями Волковой М.Н.

Следствием было установлено, что в Ленинградской филармонии существовала контрреволюционная террористическая группа. В нее входили, кроме перечисленных выше, Тюленев С.Т., Адаховский С.В. и Морозов А.Г. которые также работали в филармонии.

Все участники группы были арестованы. Было выяснено, что эта группа на своих сборищах постоянно обсуждала вопросы борьбы с советской властью, а некоторые, ее участники неоднократно высказывали намерение совершить террористические акты против руководителей Советского государства.

На допросе Селиверстов Илья Михайлович, 1881 г. рождения, работавшим монтером ленинградской филармонии 19 декабря 1934 г. показал: “Кажется в октябре 1934 г. кто-то принес в мастерскую газету с сообщением о совершенном заграницей убийстве какого-то политического деятеля. В связи с этим я рассказал известный мне со слов старослужащих филармонии, случай, когда кто-то из зрительного зала произвел выстрел, и пуля разбила графин, стоявший на столе, на сцене. Я вспомнил также выступление Луначарского в филармонии, когда он после прочтения за кулисами поданных ему записок, снова вернулся на сцену и сказал, что одна из записок исходит от сидящего в зале белогвардейца. Я указал, что возвращением Луначарского на сцену для ответа этот белогвардеец мог воспользоваться и убить его.

Кроме того, я вспоминал также в этом разговоре известное мне из газет покушение на иностранного дипломата в Москве”.

На вопрос: Какую цель он преследовал, говоря все это? Селиверстов показал, что он в разговоре имел в виду, что руководители Советской власти, появляясь в общественных местах, подвергают себя опасности быть убитыми, так как террористы могут в эти общественные места проникнуть и совершить убийство.

Следователь посчитал это призывом к убийству руководителей государства. На, что допрашиваемый ответил: “Я к убийству руководителей Советской власти не призывал. Я признаю, что только рассказывал анекдот о том, что какой-то мудрец сказал: удивить заграницу и обрадовать население СССР можно только убийством Сталина, да и стоить это будет дешево, пуля стоит две копейки. Этот анекдот я от кого-то слышал, но не помню от кого, и рассказывал его раза два-три в мастерской и еще где-то; в мастерской этот анекдот слышали: Сергей Селиверстов и Васильевский, может быть были Духницкий и Адаховский, точно не помню.” ...” Я отрицаю призыв к террору потому, что я прямо этого не делал, а рассказывал об этом анекдоты.”

“В других разговорах, когда я говорил, что охрана призвана для предупреждения террористических актов, что могут бросить бомбу, что могли убить Луначарского, что руководителей Соввласти могут убить, когда они выступают в общественных местах - не носили характера призыва с моей стороны к террористическим актам, а являлись отражением того, что было.” 13

Несмотря на эти показания всех сотрудников филармонии осудили.

1 ноября 1935 г. Ягода сообщил Сталину о том, что по подозрению в подготовке террористического акта 26 октября арестованы: Витрин К.К. - старший лаборант Всесоюзного электротехнического института; и Старокадомский К.Г. - лаборант Всесоюзного электротехнического института. В ходе следствия было выяснено, что они готовили совершение террористического акта в дни празднования восемнадцатилетней годовщины Октябрьской Революции. Кроме указанных лиц, в эту группу входил Иогансон Э.Р.

Витрин показал, что для совершения террористического акта он совместно со Старокадомским, должен был изготовить снаряд в металлической обойме, начиненный взрывчатой смесью значительной силы по выработанному ими рецепту.

В целях проверки действия снаряда, Витрин и Старокадомский 18-го октября на квартире Витрина производили опыты. Составив по выработанному рецепту взрывчатую смесь делали из нее маленькие шарики, обернутые в бумагу, которые при механическом ударе давали сильный взрыв.

Витрин показал, что террористический акт он собирался произвести 7-го ноября во время демонстрации при прохождении им мимо Мавзолея.

Кроме того, Витрин показал, что шестого ноября вечером хотел дежурить на Красной площади, что бы замешавшись в толпе, ждать проезда правительственного автомобиля, и в случае встречи с кем либо из известных ему руководителей ВКП(б), бросить бомбу или снаряд.

При аресте Витрина Карла Карловича и Старокадомского Константина Георгиевича при обыске было обнаружено наличие значительного количества химикатов, из которых группа собиралась приготовить взрывчатую смесь для снаряда. 14

После окончания гражданской войны. с налаживанием международных связей с другими государствами свое развитие получил так называемый внешний террор.

Белоэмигрантские организации вели активную подготовку террористических актов против руководящих членов партии и правительства выезжавших за границу.

10 мая 1923 года в Лозанне, в отеле “Сессиль” был убит Воровский, тяжело ранен сотрудник Дивильковский и легко ранен специальный корреспондент РОСТА Арнс.

Белогвардейцы Конради М. и Полунин, убившие генерального секретаря советской делегации на Лозаннской конференции, были не только оправданы швейцарским судом, но и возведены буржуазной печатью в ранг героев.

Все эмигрантские партии стали активно использовать этот процесс против советской власти, а монархисты получили финансовую поддержку и формальное одобрение общественного мнения капиталистического мира. Оправдание убийц способствовало развитию террористических организаций монархистов и облегчило возможность совершения новых террористических актов.

Информационные сводки, спецсообщения, донесения агентов и другие документы, хранящиеся в фондах архивах Российской Федерации, свидетельствуют о том, что идею террора, в том числе индивидуального политического террора, как метода борьбы с новой властью в России, взяла на вооружение наиболее активная, реакционная часть белой эмиграции.

Важная информация, добываемая агентами Иностранного отдела ОГПУ, касалась планов проведения террористических актов и диверсий на территории России, методов подготовки конкретных лиц для совершения этих акций, специальных боевых центров и агентуры иностранных спецслужб, засылаемой на территорию СССР.

Особую ценность представляла оперативная информация о подготовке террористических актов в отношении советских государственных и общественных деятелей, находящихся за рубежом, поскольку она давала возможность принять меры по срыву этих планов.

В архивах содержится немало документов, свидетельствующих о неоднократных попытках со стороны контрреволюционной эмиграции организовать террористический акт в отношении народного комиссара по иностранным делам РСФСР - СССР Г.В.Чичерина. Подобные сведения публиковались и в открытой печати, в том числе в мемуарах ветеранов разведки и контрразведки.

Из более ранних попыток убийства Г.В.Чичерина следует назвать планировавшееся Савинковым Б.В. и Сиднеем Рейли во время работы Генуэзской конференции в 1922 г., где Г.В.Чичерин возглавлял советскую делегацию. Сотрудники ОГПУ сделали все, чтобы эта террористическая акция не состоялась.

5 февраля 1926 г. рано утром в двух часах езды от Риги на перегоне Икскюль - Саласпилс на советских дипкурьеров Нетте и Махмасталя, ехавших через Ригу в Берлин с дипломатической почтой, было совершено организованное вооруженное нападение. Во время последовавшей перестрелки курьер Нетте был убит, а курьер Махмасталь, защищавший диппочту, тяжело ранен. Двое из нападавших были убиты защищавшимися курьерами, остальные двое скрылись. Почта осталась целой и была принята полпредством СССР в Риге.

Исполнителями террористического акта в отношении советских дипкурьеров были сыновья управляющего одним из помещичьих имений близ Риги братья Габриловичи.

В конце 1926 г. органами ОГПУ было предотвращено покушение на Чубаря и Петровского.

7 июня 1927 г. польским подданным Б.Коверда на варшавском вокзале был убит Войков-полпред СССР в Варшаве, который приехал на вокзал встречать полномочного представителя СССР в Лондоне-Розенгольца.

На следующий день английские газеты напечатали интервью царского дипломата Саблина, где он прямо оправдывал убийцу.

В то время террор был единственным способом для эмирантских организаций заслужить доверие западноевропейских правительств, получить субсидии, оправдать свое существование и нажить политический багаж. 15

Вначале 30-х годов в боевом центре “Русского общевоинского союза” было принято решение перенести центр тяжести на организационно-подготовительную работу с тем, чтобы подготовить в моральном, боевом и конспиративном отношении кадры, достаточные для укомплектования нескольких групп.

Планировалось создать хорошо организованную базу за границей. Поставить на высокий уровень террористическую подготовку этих групп. Связаться с генштабами сопредельных с СССР государств и при их содействии создать надежные переправы.

По выполнении этой программы накопленные силы и средства для совершения террористических актов надо было ввести в действие, сосредоточив основные усилия на главной задаче - “центральном терроре”.

Курс боевой организации РОВСа был направлен на “центральный террор”, против руководителей ВКП(б) и членов правительства, главным образом в отношении Сталина.

По мнению руководства РОВСа, “центральный террор” имел большое политическое значение не только сам по себе, но и как “призыв к действию, производящий впечатление на массы... Террор, устрашая и разлагая врага, в то же время является сильнейшим средством агитации”.

Проведение в жизнь намеченной программы действий было возложено на генерала Хоржевского В.Г.

Учитывая необходимость создания определенных баз на территории сопредельных с СССР стран, Хоржевский начал летом 1930 года переговоры со вторым отделом польского генштаба, представителем которого выступал приближенный Пилсудского полковник Татара. В результате этих переговоров между поляками и РОВСом в лице Хоржевского было заключено соглашение, по которому поляки обязались обеспечить переправу террористов через Польшу на территорию СССР и снабжать их фиктивными советскими документами. бомбами и оружием.

Однако в феврале 1931 года майор Майер, заменивший полковника Татару, сообщил Хоржевскому, что ввиду некоторых осложнений поляки временно вынуждены воздержаться от снабжения Хоржевского оружием и бомбами.

Поворот второго отдела “лицом к РОВСу” чрезвычайно симптоматичен и указывает на рост активности поляков.

Активное участие в налаживании переброски террористов через Польшу принимал полковник В.В.Брандт.

Летом того же этого года генерал Хоржевский приступил к подготовке поездки в СССР двух разведывательных групп, возглавляемых его ближайшими помощниками штабс-капитаном Потехиным А.А. и капитаном Виноградовым Н.И.

Считалось необходимым исследовать обстановку и условия для работы в СССР, установить связи и базы для дальнейшей работы и при благоприятной обстановке осуществить теракт.

В силу целого ряда обстоятельств была направлена в первую очередь группа, состоящая из Потехина А.А. и Потто Д.Ф. членов зарубежной белогвардейской террористической организации “Русский общевоинский союз”. По заданию боевого центра в сентябре 1931 года они через Польшу прибыли в Москву для совершения террористических актов над руководителями ВКП(б) и советского правительства.

23 сентября 1931 г. оба террориста были задержаны Особым отделом ОГПУ, на третий день пребывания в Москве, при аресте пытались оказать вооруженное сопротивление. Основной задачей Потехин была подготовка базы и службы наблюдения для подготовки к прибытию в Москву нескольких террористических групп.

В конце 1931 г. органами ОГПУ был арестован еще один агент РОВСа князь Лобанов-Ростовский.

Арест помощника начальника боевой организации РОВСа Потехина и использование полученных показаний для разоблачения террористической деятельности РОВСа в зарубежной печати нанесло тяжелый удар боевой организации. РОВС был вынужден временно свернуть террористическую деятельность, а поляки - прервать помощь боевой организации.

Серьезная и длительная подготовка террористической деятельности РОВСа, наличие обученных кадров, соответствующие материальные и технические возможности - все это указывает на реальную опасность проникновения на територию СССР террористических групп РОВСа.

Заслуживают внимания следующие моменты тактического характера и технические детали.

Так перед выездом террориста в СССР в месте его постоянного жительства за границей распространялся слух о выезде его в другую страну Западной Европы. Учитывая то, что в СССР плохо одевались, часто террористы экипировались поношенной, рваной одеждой, причем одним из лучших маскировочных средств считалась поношенная и рваная кожаная тужурка. Особенно внимательны террористы были во время следования по железным дорогам. По инструкции один из них должен был бодрствовать. Направление террористов в СССР в одиночку считалось нежелательным. Лучшим способом проникновения в СССР считалось следование парой, после чего две-три пары сходились в условленном месте, образуя группу.

Одним из способов добывания советских документов (паспортов, учетных воинских билетов, удостоверений сельсоветов, райисполкомов) для снабжения направляемых в СССР террористов практиковалась использование системы предварительной “контрактации” и “вербовки” рабочей силы в деревне.

При оформлении найма у завербованных отбирался один из документов удостоверяющих личность, и выдавался аванс в зачет будущей работы. После чего “вербовщик” скрывался за границу.

6 октября 1931 г. в Пречистинском районе Западной области было отобрано 11 документов главным образом учетных воинских билетов. которые затем использовались для нелегального проникновения на территорию СССР.

В мае 1932 года органами ОГПУ отмечалась очередная активность “Боевой организации” РОВСа. которая активно стала использовать белоэмигрантскую организацию молодежи “Национальный Союз Нового Поколения” для подготовки террористов.

В Париже планировалось создание новой террористической группы “Боевой организации” РОВСа.

Генерал Хоржевский вызывал в Прагу из Болгарии начальника боевой группы в Софии капитана К.А. Фосса для переговоров об активизации террористической деятельности.

Группа “Боевой организации” РОВСа в Югославии возглавлялась генералом З. А. Мартыновым. В Белграде была создана специальная школа террористов. которая имела свои отделения в Новом Саду, Субботице и других городах Югославии. Среди студентов в Белграде работу по вербовке и подготовке террористов вел председатель объединения - кадет Агапеев.

В конце 1933 года ОГПУ стало известно что, начальник боевой группы РОВСа в Болгарии капитан Фосс за последнее время активизирует работу боевой группы. Им были организованы три боевые группы по 15 человек каждая, с которыми он проводил специальные курсы стрельбы, ознакомление с бомбами, умение владеть ими, обращалось внимание на изучение условий жизни и быта в СССР.

Большое политическое значение имело дело террористов И. Штерна и С. Васильева, организовавших по заданию поляков совершенный в марте 1932 г. Штерном теракт против советника германского посольства в Москве фон Твардовского. Процессом была разоблачена организующая роль поляков, намеревавшихся спровоцировать ухудшение взаимоотношений между СССР и Германией как в этом деле, так и в деле убийства террористом Любарским инспектора ПУР РККА т. Шапошникова.

В 1932 г. на территории Союза было задержано 9 террористов. В числе задержанных агент РОВСа Барыльников - бывший кулак, осужденный за контрреволюционную деятельность и бежавший за границу в 1930 году. Его дело показало, что РОВС стремится включиться в повстанческую контрреволюционную деятельность в тыловых районах СССР (Поволжье). У ряда задержанных террористов были изъяты отравляющие вещества, в частности цианистый калий.

1933 год характеризуется усиленными поисками РОВСа внутренней базы для центрального террора. Возобновляются переброски террористов для подготовки баз. Агентура перебрасывается под видом реэмигрантов через “Союз возвращения на родину” с диверсионно-повстанческими задачами.

В этих целях член боевой организации РОВС офицер Григоров командируется в Москву. На него возлагалась задача организовать базу в Москве, по дороге к ней организовать явки. Планировалось его участие в подготовке террористического акта, при необходимости он мог вызвать группу террористов. При возможности единоличного совершения теракта провести его самостоятельно. Подготовка к переброске Григорова проходила через Польшу.

Одновременно с этим РОВС подготавливал развертывание террористической деятельности из Румынии. В ноябре 1933 года был арестован командированный из Румынии уполномоченным РОВС полковником Жолондковским террорист Праузов.

В это время многие белоэмигрантские организации стали открыто вводить в свою программу террористическую деятельность, предпринимая попытки к созданию единой белоэмигрантской террористической организации.

С середины двадцатых годов до середины тридцатых органов ОГПУ вело борьбу с так называемым крестьянским терроризмом . Он несколько отличается от внутреннего и внешнего.

Антисоветская деятельность зажиточной части крестьянства - кулачества была направлена против советского актива деревни с целью парализации их работы. Так называемый кулацкий террор в эти годы направлялся, главным образом, против работников низового советского аппарата, членов ВКП(б) и ВЛКСМ.

Наибольшая активность кулацкого террора была связана с угрозой войны, во время перевыборной кампании во время кризиса хлебозаготовок и коллективизации сельского хозяйства.

В некоторых районах кулацкий террор в его разных видах - убийствах, поджогах, избиениях и т. д. становился превалирующей формой борьбы кулачества и антисоветского элемента деревни против советского актива.

Отмечались случаи, когда террористические акты от единичных превращались в массовые. Они были направлены против отдельных групп советских работников деревни, милиции, налоговых работников, комсомольских и партийных ячеек, культработников и культурных просветительских организаций.

К 1928 году процент предупрежденных террористических актов был незначителен. По очень большому количеству терактов, особенно по поджогам, виновники оставались не найденными. Не обнаруженные следствием, они продолжали террористическую деятельность.

Наблюдался формальный подход к следствию и следственной работе по террористическим актам. Как правило, местные органы не обращали должного внимания на угрозы терактов и не делали соответствующих выводов. Отмечалось медленное прохождение дел по кулацкому террору и затягивание следствия. Были зафиксированы случаи, когда участники террористических актов, приговоренные к высшей мере наказания, замененной 10-ю годами, через 3-4 года уже были на свободе и являлись организаторами и вдохновителями новых террористических актов.

Ввиду того, что сбор единого сельскохозяйственного налога, хлебозаготовительная кампания и кампания по перевыборам и самообложению дали рост террористических актов, руководством страны было принято решение усилить борьбу с кулацким террором и так называемым политическим хулиганством в деревне, принять меры предупреждения терактов, ускорить следствие.

Особо было обращено внимание на предупреждение террористических актов. При поступлении сигнала должна была проводится его немедленная проверка и, если проверкой или свидетельскими показаниями устанавливалось серьезное намерение совершения теракта должен был производиться немедленный арест подозреваемых лиц.

Особо необходимо было обеспечить выполнение этого решения на время перевыборной кампании и по всем случаям перевыборного террора (разгон и насильственные срывы собраний, избиения членов избирательных комиссий, советских работников и советского и партийного актива, проявление антисоветского хулиганства). Попутно с проверкой необходимо было принимать немедленные меры к аресту правонарушителей, но с учетом социального положения и тяжести совершенного преступления.

В общественных местах, на собраниях предлагалось аресты не производить.

Следствие по всем террористическим выступлениям и политическому хулиганству в середине 1928 года велось исключительно органами ОГПУ. Была сделана установка на ускорение ведения следствия. При этом дела по террористическим актам должны были направляться по соглашению с директивными организациями для внесудебного разбора в Коллегию ОГПУ за исключением тех дел, общественное значение которых было неоспоримо, и которые при проведении гласных или показательных процессов, могли оказать выгодное политическое влияние.

По всем делам, по которым в процессе следственной работы виновники не были обнаружены, предлагалось продолжать их разработку. Дела до получения окончательного результата не прекращались и с учета не снимались. 16

Как уже отмечалось, в 1928 году обозначился резкий дальнейший рост террора. Это объясняется общим ростом антисоветской активности зажиточной части крестьянства в связи с проводимыми мероприятиями по усилению хлебозаготовок и в связи с обострением продовольственных затруднений.

Наряду с количественным ростом террора в 1928 году, в самом характере террора произошли значительные изменения. Террор стал более активным - выросло количество убийств и поджогов. Приобрели широкое распространение угрозы, главным образом, письменные, анонимные. Часто угрозы принимали систематический характер перерастая в фактический террор.

Анализ многочисленных фактов того времени показывает, что террор становился не только формой сопротивления зажиточной части крестьянства экономическому и политическому нажиму со стороны Советской власти, но и орудием борьбы с этой властью.

Районами наибольшего распространения террора являлись: Центральный, Северо-Западный, Украина, Урал, Сибирь.

Большое влияние на население оказывал такой вид террора, как поджоги.

Так в селе Усть-Инза Пензенской губернии уполномоченному по хлебозаготовкам Назирову толпа предлагала возвратить отобранный у 42-х торговцев хлеб, угрожая в противном случае отомстить. На следующий день был сожжен дом Назирова, причем пожаром было уничтожено еще 107 домов. По селу распространили слухи, что виновником пожара был Назиров, в результате толпа копьями и камнями зверски убила Назирова.

Помимо поджогов имущества отдельных активных работников деревни были зарегистрированы поджоги имущества сельскохозяйственных коллективов, коммун и др. организаций.

Интересной особенностью является то, что в 1928 году, наряду с усилением так называемого кулацкого террора против советских элементов деревни, стал активно развиваться террор бедноты против кулачества.

Непосредственной причиной этого террора являлся продовольственный кризис в деревне. Укрытие кулаками хлебных излишков, заключение кабальных сделок с беднотой, спекуляция хлебом по повышенным ценам - все это в первую очередь ударяло по бедноте и тем самым вызывало сильное озлобление, которое местами переходило в открытые выступления бедноты против кулачества.

Были зарегистрированы неоднократные случаи поджогов бедняками имущества кулаков, самовольного отобрания хлеба, подбрасывания анонимок с угрозами.

Таким образом, проводимая политика партии и правительства в деревне столкнула лбами зажиточную часть населения и бедняков.

Антисоветский террор, в отличие от других видов антисоветской деятельности, оказывал наибольшее влияние на население. Были зарегистрированы случаи, когда работники советского аппарата и общественных организаций боясь угроз в отношении себя отказывались от работы и на их место никто не хотел идти, боясь расправы.

Отмечались случаи, когда терроризировались конкретные лица, от которых задолго имелись заявления, о готовящихся против них террористических актов, но предупредительные меры по предотвращению терроризма не принимались.

В Бийском округе, в селе Каламанка в 1923 году местные бандиты убили семью двух коммунистов. Задержанные бандиты, просидев несколько месяцев, были освобождены и вернулись обратно. В 1925 году ими же был убит председатель сельсовета с. Каламанка. Один из преступников вновь был арестован, дело о нем было передано следователю, который расследовал его несколько месяцев, оставив без последствий. Убийца из-под стражи бежал. В 1927 г. им же готовилось покушение на убийство секретаря партийной ячейки с. Каламанка. Несмотря на заявление секретаря ячейки в райком и милицию о том, что его собираются убить, мер со стороны последних принято не было. 25 января 1927 года секретарь партийной ячейки был убит.

В результате невнимательного отношения к угрозам, местными советскими органам и органам ОГПУ часто приходилось не предупреждать, а только фиксировать совершившиеся акты террора.

4 января 1929 года циркуляр ОГПУ изменил порядок рассмотрения дел о кулацком терроре в деревне. Дела, как законченные, так и находящиеся в следственном производстве должны были передаваться в соответствующие суды.

В письме ЦК ВКП(б) от 8 января 1929 года № 906сс отмечалось, что рост социалистического строительства и связанное с ним обострение классовой борьбы в деревне вызывал все больший подъем антисоветской активности кулацких элементов.

Учитывая то, что ряд местных партийных организаций обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой принять меры для защиты партийно-советских работников против кулацких контрреволюционных вылазок было принято решение дать решительный и суровый отпор этим проявлениям кулацкого террора и обеспечить низовым работникам нормальные условия работы.

С этой целью предлагалось обеспечить максимальную быстроту расследования дел по кулацким террористическим актам с быстрым осуществлением репрессий в отношении преступников, с применением к ним самых суровых мер наказания в судебном порядке.

В печати предлагалось помещать сообщения о террористических актах кулачества только с одновременным опубликованием сообщения о наказании виновных за эти акты.

В дополнение к вышеуказанному письму ЦК председателем ОГПУ В.Р.Менжинским было дано указание полномочному представителю ОГПУ по Северо-Кавказскому краю Е.Г.Евдокимову об осторожном применении высшей меры наказания в деревне за террористические акты. Только при полной доказанности преступления, дела должны были направляться в суд.

Одновременно предпринимались меры, чтобы решения судов по террору в деревне со стороны кулаков проходили, в этих инстанциях, как можно быстрей и приговоры не смягчались. При этом ответственности за борьбу с террором с ОГПУ не снималась, никакого ограничения прав в следствии по делам о кулацком терроре не было.

Отдельные Полномочные Представительства ОГПУ, начали производить массовые аресты, предполагая заодно произвести чистку деревни, арестовывая по тысяче и больше человек. Ввиду этого руководство ОГПУ сочло необходимым произвести строжайшие ограничения в праве расследования этих дел.

Предполагалось, что если террор, несмотря на жестокие судебные репрессии, будет расти, то в этом случае необходимо пустить в ход репрессии ОГПУ. Но для этого необходимо было политическое решение вопроса.

Дела по контрреволюционным преступлениям, шпионские, белогвардейские, бандитские продолжали рассматриваться во внесудебном порядке на тройке. решение которой утверждалось центром. Дела кулацкого террора, по которым органы ОГПУ вели следствие, должны были передаваться прокурору с последующей передачей этих дел в Политическую комиссию в Москве. Была проведена ревизия совершенных террористических актов.

По окончательным сведениям за 1928 г. установленных случаев совершенного террора было всего 194, а у НКЮ - вдвое меньше.

Таким образом, ранее доложенная цифра за 7 месяцев 1928 года – 1049 случаев терроризма уменьшилось на порядок. Что подтверждает предположения о расширительном толковании объективной стороны терроризма.

В ноябре 1929 года отмечались массовые поджоги, как имущества советских активистов, так и колхозов и совхозов.

Поджоги как форма террора имела тенденцию роста. В большинстве случаев виновники поджогов не обнаруживались.

Часто поджоги систематически повторялись в одних и тех же населенных пунктах, что влияло на срыв колхозного и совхозного строительства.

Учитывая изложенное, на ОГПУ было возложено ведение следствия по поджогам в колхозах и совхозах.

За 1929 год было зарегистрировано по СССР 9137 терактов. По видам террор за 1929 год распределяется следующим образом: убийств- 978. ранений - 552. покушений на убийство -1581. избиений - 2745. поджогов- 3021. разгромов - 38. прочих видов имущественного вредительства - 222.

Из общего числа терактов за год - 3986 имели место на почве хлебозаготовок, 3049 - в связи с активной борьбой с кулачеством вообще.

Однако, уже в 1929 году, особенно в конце его, наметился значительный рост числа терактов на почве коллективизации - 891 случай за год.

Некоторое сокращение террористической деятельности кулачества после наибольшего оживления хлебозаготовительной кампании (ноябрь - декабрь 1929 года) сменилось новым ростом террора в деревне уже с января 1930 г. Рост террора обострился, в основном, за счет развернувшихся мероприятий по коллективизации.

В январе 1930 г. было зарегистрировано 750 терактов, в феврале - 1349, в марте - 1751. За апрель данные охватывают по основным районам лишь первую десятидневку и составляли 515 терактов.

Рост числа поджогов, наметившихся еще в 1929 году, стал еще более нагляден за январь - апрель 1930 года. Если за весь 1929 года из общего числа 9137 терактов был зарегистрирован 3021 поджог, то за январь - апрель 1930 года из 4365 терактов 1883 поджог. Поджигались в основном колхозные постройки и дома колхозников и активистов по коллективизации.

Таким образом, из 4365 терактов - 2527 были направлены фактически против активистов по коллективизации и лишь 848 - против работников соваппарата. Подожжено было имущества колхозов и общественных организаций – 980 раз, из них колхозных построек - 770.

Вслед за спадом массовых волнений по ряду районов, особенно по ЦЧО и Украине, наметился дальнейший рост числа терактов. 17

4 февраля 1930 г. ЦИК СССР предоставил ОГПУ право на время проведения операции по ликвидации кулачества передоверить свои полномочия по внесудебному рассмотрению дел полномочным представителям ОГПУ на местах. Внесудебное рассмотрение дел должно было производиться с участием представителей крайисполкомов и прокуратуры.

В шифртелеграмме ОГПУ отмечалось, что в колхозе “Пламя Мировой Революции” (село Гришино, Тамалинского района, НКВ) группа в течение длительного времени безнаказанно производились систематические порки колхозников за провинности, такие как опоздания на работу и др. Был создан специальный “полевой суд”, который на месте – в поле – производил расправу над колхозниками. Порке были подвергнуты также отдельные комсомольцы и – в их числе – секретарь комсомольской ячейки.

Ячейки ВКП(б) и ВЛКСМ и правление колхоза подобную кулацкую расправу считали закономерной, расценивая ее, как “товарищеское внушение”.

В результате – несколько бедняцких семей вышло из колхоза.

17 сентября 1930 г. были приняты очередные меры по усилению борьбы с террором, усилена централизация.

Было предложено, всем управлениям и отделам ОГПУ, в случае получения в процессе работы каких бы то ни было сведений, касающихся террора или террористических тенденций, немедленно сообщать их в Особый отдел ОГПУ.

Поджоги, как основной вид имущественного террора, в условиях деревни являлся наиболее эффективным способом массового терроризирования населения.

Поджогом колхозного имущества преследовалась цель уничтожение хозяйственной базы существования колхозов.

Особенно участились поджоги имущества и хлеба работников низового соваппарата, активной бедноты и колхозников в период уборочной кампании в ряде основных зерновых районов и по Союзу в целом.

За июнь - август 1930 года по СССР зарегистрировано (по неполным данным за август) 908 поджогов, из них поджогов хлебозерна и посевов - 237; поджогов имущества колхозов - 429; имущества работников низового совпартаппарата и активистов деревни - 197; поджогов ВИКов и сельсоветов и др. организаций - 40.

Всего на почве борьбы против коллективизации было совершено 538 поджогов, в 92 случаях поджоги были совершены в хозяйствах крестьян, активно участвовавших в проведении раскулачивания.

Кроме поджогов, получили значительное распространение и другие виды имущественного вредительства: уничтожение посевов и порча инвентаря, в особенности сложных сельскохозяйственных машин, в которые вкладывались посторонние предметы. Машины выводились из строя также путем хищений отдельных частей.

Во многих случаях организаторами поджогов были раскулаченные и семьи раскулаченных. Так на хут. Свердлово, Бобринского района (Украина), двумя кулаками, бежавшими с места высылки, был подожжен склад, в котором хранилось до 30000 пудов хлеба. Прибежавший на пожар член колхоза Ивеленко поджигателями был убит.

Тюменский округ (Урал). В с. Зимовье, Емуртлинского района, мать выселенного кулака подожгла дом колхоза. Поджогом уничтожено 17 хозяйств.

Следует отметить, что серьезные размеры убытков от пожаров, понесенные колхозами, в значительной мере были обусловлены совершенно неудовлетворительной постановкой во многих колхозах охраны имущества вообще и противопожарной охраны в частности.

7 апреля 1931 г. в отношении борьбы с террором был сохранен прежний порядок. Вся работа концентрировалась в Особом отделе. Все управления и отделы органов ОГПУ по получении каких бы то ни было сведений, касающихся террора или террористических тенденций, должны были немедленно передавать их в Особый Отдел.

Сведения о террористических настроениях и проявлениях по линии антипартийных группировок и политических партий должны были сообщаться в Секретно-политический отдел. За СПО оставался кулацкий террор на селе (убийства, ранения, покушения, поджоги и т. п.) .

Наивысший подъем контрреволюционной волны, выражающей сопротивление зажиточной части крестьянства, приходится на 1930 год.

Последующий период времени вплоть до 1933 года характерен сравнительным уменьшением числа открытых выступлений.

1930 г. и особенно первые его месяцы в связи с интенсивно развернувшимися процессами коллективизации и на основе ее процессами ликвидации кулачества как класса характеризовался резким обострением классовой борьбы.

В 1930 г. кулацко-мулльская и националистическая контрреволюция шла по линии форсированного создания контрреволюционных повстанческих образований превращения их в массовые организации.

В результате общеизвестных мероприятий по линии органов ОГПУ кулацкий бандитизм и контрреволюционные вооруженные выступления резко пошли на убыль. Уцелевшие от разгрома контрреволюционные повстанческие образования и банды ушли в подполье где продолжали работу по подготовке новых контрреволюционных восстаний, связывая их сроки с периодом хлебозаготовок.

Повышенная активность кулацко-белогвардейских контрреволюционных элементов в 1932 г. по сравнению с 1931 г. несколько возрастает, особенно со времени развития событий на Дальнем Востоке. Вредительство и террор в социалистическом секторе сельского хозяйства с начала 1932 года становятся одним из основных методов их деятельности.

13 февраля 1933 года в политбюро ЦК ВКП(б) были доложены сведения о числе задержанного беглого элемента за время начала операции по выселению кулачества. Всего по СССР было задержано 145.190 человек. 18

Органами ОГПУ, войсками ОГПУ, РККА, милицией и партсовактивом при проведении операций с 1930 по 1933 гг. были понесены следующие потери: убито - 2639 человек; ранено - 2128 человек; избито - 7621 человек; пропало без вести - 12 человек.

10 июля 1934 года в связи с организацией Народного Комиссариата внутренних дел Союза ССР и в целях обеспечения правильного рассмотрения передаваемых в судебные органы дел о преступлениях, расследуемых НКВД СССР и его местными органами, ЦИК СССР в пункте 2 своего постановления вновь подтвердил право на рассмотрение дел о терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий Военной коллегией Верховного суда СССР и военными трибуналами округов по подсудности. 19

Учитывая изложенное можно сделать вывод, что проводимая политика негативно повлияла на настроение и поведение крестьянства в целом.

С осени 1927 года был сделан упор на принудительный характер хлебозаготовок. Данные действия и повлекли за собой противодействие крестьян выражавшиеся различными способами в том числе и террористическими актами.

По видимому обострение этих отношений было спровоцировано сознательно, так как давление на деревню с каждым годом возрастало.

Крестьянский террор выражался в убийствах, избиениях, поджогах и др.

Террористические выступления кулачества из года в год росли. Если в 1924 г. было зарегистрировано 339 случаев кулацкого террора, то в 1925 г. эта цифра поднялась до 902; 1926 г. дает некоторое снижение - 711 случаев, но последующие 1927 и 1928 гг. дают картину нового роста террористических выступлений: в 1927 г. был учтен 901 случай.

Дальнейший, резкий рост этого вида преступления обозначился в 1928 году, когда за 6 месяцев было зафиксировано 880 случаев террористических актов, а за 11 месяцев 1027. Почти в половине случаев террор был направлен против работников низового советского аппарата, в 24,8 процента против актива бедноты, в 19 процентах против членов ВКП и ВЛКСМ, против общественнокультурных органов 5,7 процента. 20

30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло директиву “О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в сплошной коллективизации”. Принятие данного постановления повлекло за собой самые массовые и жестокие репрессии на крестьянство. Это в свою очередь повлекло к новому всплеску террористических актов.

За 1931 год органами ГПУ было арестовано по обвинению в террористической деятельности - 15.670 чел.; в 1932 году - 8.544 чел. ; в 1933 году - 8 681 чел. В 1934 году - привлечено к уголовной ответственности 6.501 чел.

Данные статистики отражают масштабы междуусобицы крестьян с государственными правоохранительными органами, во время проведения компаний по раскулачиванию и коллективизации сельского хозяйства, чем конкретно террористическую деятельность.

Вне всякого сомнения вышеприведенные цифры нуждаются в дальнейшем уточнении.

В настоящее время терроризм переходит в плоскость международных отношений, он не такой как был восемьдесят лет назад, но тем не менее эффективность борьбы с терроризмом в современной России остро ставит вопрос о необходимости анализа и обобщения накопленного исторического опыта деятельности спецслужб по противодействию терроризму на протяжении всего, в том числе и послеоктябрьского периода истории России.

Список источников и литературы:

1 Центральный архив (ЦА) ФСБ РФ, № Н-196, т.1,л.45-46.

2 там-же. № Н-200

3 Архив Президента (АП) РФ - Ф.3. - Оп.58. - Д.226. л.3

4 там-же л.4-7 выдержки

5 там-же л.1-2

6 там-же л.8-13

7 ЦА ФСБ РФ, ф. 4, оп. 4, д. 274, лл. 2-3.

8 АП РФ - Ф.3. - Оп.58. - Д.354 л.141

9 там-же Д.226. л.18-19

10 ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 11, д. 1680, лл. 1-3.

11 АП РФ – Ф.3. Оп. 58., Д.227 л.1,23

12 там-же л.169-172

13 там-же л.181-184

14 там-же Д.230. л.1-3

15 ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 10, д. 683, лл. 31-42а.

16 там-же оп. 7, д. 5, лл. 3-7.

17 там-же оп. 8, д. 682, лл. 316-321, 329.

18 АП РФ, ф. 3, оп. 30, д. 189, л. 33.

19 С3 СССР. 1934. № 36. Ст. 284.

20 там-же. Ф.2. - Оп.6. - Пор.577. - Л.617.

020. Среди тактических средств борьбы индивидуальный террор активно использовала партия:
1) «Народной воли»;

2)* эсеров;

3) «Народной расправы»;

4) меньшевиков;

5) анархистов.
021. Казанский собор в Москве был построен на средства:
1) собранные народом;

2) государственной казны;

3)* князя Д.М. Пожарского;

4) купца Г.Л. Никитникова;

5) купцов Строгановых.
022. Русская православная церковь по духовному регламенту 1721 года:
1) стала автокефальной ;

2) стала напрямую подчиняться императору;

3) переподчинена Ватикану;

4)* управлялась Синодом;

5) стала полностью независимой от государства.
023. Пролив между Азией и Америкой первым из российских исследователей открыл:
1)* С.И. Дежнев;

2) В.И. Беринг;

3) В.Д. Поярков;

4) А.И. Чириков;

5) Е.П. Хабаров.
024. В честь победы русского оружия в 1812 г. воздвигнуты:
1) Адмиралтейство, Большой театр;

2) Исаакиевский собор, Михайловский дворец;

3)* Памятники Кутузову и Барклаю де Толли;

4) Храм Христа Спасителя;

5) Казанский собор.
025. Титул графа С.Ю. Витте получил за:
1) проведение денежной реформы;

3)* заключение мира с Японией;

4) завершение строительства Транссиба;

5) «плодотворную деятельность во благо России».
026. Теоретиками русского анархизма были (был):
1) М.А. Бакунин;

2) М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин;

3) П.А. Кропоткин и братья Н.А. и А.А. Серно-Соловьевичи;

4) братья Н.А. и А.А. Серно-Соловьевичи и С.И. Нечаев;

5)* С.И. Нечаев и П.Л. Лавров.
027. Какие реформы в истории России называют великими?
1) реформы Ивана Грозного;

2) реформы Петра I;

3) реформы Екатерины II;

4) реформы Александра I;

5)* реформы Александра II.
028. Какие явления характерны для культурной жизни нашей страны 30-40-х гг. XX в.?
1) разоблачение культа личности И.В. Сталина;

2) усиление идей государственности и патриотизма;

3) постепенное прекращение антирелигиозных кампаний;

4) борьба с космополитизмом;

5)* усиление идеологического контроля за деятельностью интеллигенции.
029. Вторая мировая война закончилась подписанием акта о безоговорочной капитуляции Японии:
1) 8 августа 1945 г.;

5) 9 мая 1945 г.
030. Архитектор храма Христа Спасителя в Москве:
1) Померанцев;

3) Шервуд;

4) Баженов;

5) Растрелли.
031. Какой из указанных признаков характеризует появление в России капиталистического уклада?
1) полунатуральный характер хозяйства, слабые связи с рынком;

2) использование труда крестьян на барской запашке со своим инвентарем;

3)* распространение «капиталистах» крестьян;

4) низкий, примитивный уровень техники.
032. Какая категория населения имела право свободно (беспошлинно) носить бороды в период петровских реформ:
1) горожане;

2)* духовенство;

4) старообрядцы;

5) заводчики.
033. Какое историческое лицо сыграло значительную роль в период «смутного времени»?
1) Малюта Скуратов;

2) Александр Меншиков;

3)* Козьма Минин;

4) Ермак Тимофеевич;

5) Андрей Курбский.
034. Организацией почтовой службы занимался приказ:
1) Разрядный;

2) Новой четверти;

3) Земский;

4)* Ямской;

5) Поместный.
035. С именем какого из иерархов русской православной церкви связано начало формирования Первого ополчения периода Смуты?
1)* Патриарха Гермогена;

2) Патриарха Никона;

3) Патриарха Филарета;

4) Патриарха Адриана;

5) Патриарха Иова.
036. Бумажные деньги (ассигнации) были выпущены в обращение при:
1)* Е. Глинской;

2) Б. Годунове;

3) Петре I;

4) Елизавете;

5) Екатерине II.
037. Становление России как великой европейской державы связано с итогами:
1) участия России в разделах Речи Посполитой во 2-й половине XVIII в.;

2) Семилетней войны 1756-1763 гг.;

3)* Северной войны 1700-1721 гг.;

4) Русско-шведской войны 1787-1791 гг.;

5) Ливонской войны 1558-1583 гг..
038. Здание Сената в Москве было творением:
1)* М.Ф. Казакова;

2) О.И. Бове;

3) В.И. Баженова;

4) Д. Жилярди;

5) К. Мельникова.
039. Шляхетские и кадетские корпуса для дворянских детей были открыты при:
1) Алексее Михайловиче;

2) Царевне Софье;

3) Петре I;

4) Анне Иоанновне;

5)* Екатерине II.
040. Архитектурный стиль, получивший распространение в конце XVII в.:
1)* московское барокко;

2) шатровый;

3) классицизм;

5) арт-деко.
041. Идея организации и открытия первого естественно-исторического музея - Кунсткамеры и Академии наук принадлежала:
1) Елизавете Петровне;

2) Екатерине II;

3)* Петру I;

4) Екатерине I;

5) Павлу I.
042. В правление Петра I проведены следующие мероприятия:
1) введены в обращение бумажные деньги;

2)* осуществлен выход России к Балтийскому морю;

3) осуществлен выход России к Черному морю.
043. В правление Михаила Федоровича (1613-1645) были проведены следующие мероприятия:
1) введены чрезвычайные налоги - «пятинные деньги» - для экстренного пополнения казны после Смуты;

2) введен бессрочный сыск беглых;

3)* увеличен срок сыска беглых до 10 лет;

4) составляется первая рукописная газета - «Куранты»;

5) начала печататься первая газета «Ведомости».
044. Известными скульпторами XVIII века были:
1) Никитин И.Н.;

2)* Шубин Ф.И.;

3) Аргунов И.П.;

4) Трезини Д..
045. Какие из перечисленных зданий выстроены в стиле классицизма?
1) собор Покрова на Нерли;

3) царскосельский большой Екатерининский дворец.
046. Выберите наиболее полное и корректное определение предмета теоретической экономики:
1) экономика изучает деятельность, включающую производство и обмен товарами;

2) экономика изучает переменные величины, поведение кото­рых воздействует на состояние народного хозяйства (цены, производство, занятость и т.д.);

3)* экономика изучает, как общество использует ограниченные ресурсы, необходимые для производства различных товаров в целях удовлетворения потребностей его членов;

4) экономика изучает деньги, банковскую систему, капитал;

5) экономика - наука об общих законах общества.
047. Что из перечисленного изучает микроэкономика?
1) производство в масштабе всей экономики;

2) численность занятых в хозяйстве;

3) общий уровень цен;

4)* производство сахара и динамику его цены;

5) производство средств производства.
048. Проблемы того, «что, как и для кого производить», могут иметь отношение:
1) только к тоталитарным системам или к обществам, где господствует централизованное планирование;

2) только к рыночной экономике;

3) только к отсталой экономике;

4)* к любому обществу безотносительно его социально-экономической и политической организации;

5) к смешанной экономике.
049. Альтернативные издержки нового стадиона - это:
1) оплата его охраны и другого персонала;

2) цена строительства стадиона в будущем году;

3) изменение реальной ставки налога, которая выплачивается из доходов стадиона;

4)* цена других товаров и услуг, производство которых принесено в жертву строительства этого стадиона;

5) цена строительства неучтенных услуг.
050. Какими проблемами в рыночной экономике должно заниматься государство?
1) распределением денежных доходов в обществе;

3) общий доход меньше общих издержек;

4)* общий доход меньше общих переменных издержек;

5) средние переменные издержки меньше, чем цена.
055. В долгосрочном периоде:
1)* все издержки являются переменными;

2) все издержки являются постоянными;

3) переменные издержки растут быстрее, чем постоянные;

4) постоянные издержки растут быстрее, чем переменные;

5) все издержки выступают как неявные.
056. Если фирма увеличивает затраты на ресурсы на 10%, а объем производства возрастает при этом на 15%, то в этом случае:
1) наблюдается отрицательный эффект масштаба;

2)* наблюдается положительный эффект масштаба;

3) действует закон убывающей производительности;

4) кривая LATC сдвигается вверх;

5) фирма получает максимальную прибыль.
057. Примером естественной монополии является:
1) ОПЕК - международный нефтяной картель;

2) компания IBM;

3) Московский банк «Гермес»;

4) издательство «Известия»;

5)* городской метрополитен.
058. Ценовая дискриминация - это:
1)* продажа по разным ценам одной и той же продукции различным покупателям;

2) различия в оплате труда по национальности или по полу;

3) эксплуатация трудящихся путем установления высоких цен на потребительские товары;

4) повышение цены на товар более высокого качества;

059. В отличие от конкурентной фирмы, простая монополия стремится:
1)* производить продукции меньше, а цену устанавливать выше;

2) максимизировать прибыль;

3) устанавливать цену, соответствующую неэластичному участку кривой спроса;

4) выбирать такой объем выпуска, при котором MR = Р;

5) производить продукции больше, а цену устанавливать выше.
060. Рынки совершенной и монополистической конкуренции имеют общую черту:
1) выпускаются дифференцированные товары;

3) каждая фирма сталкивается с горизонтальной кривой спроса на свой продукт;

4) выпускаются однородные товары;

5) рыночное поведение каждой фирмы зависит от реакции ее конкурентов.
061. Олигополия - это рыночная структура, где оперирует:
1) большое количество конкурирующих фирм, производящих однородный продукт;

2) большое количество конкурирующих фирм;

3)* небольшое количество конкурирующих фирм;

4) только одна крупная фирма;

5) только один крупный покупатель.
062. Спрос на ресурс зависит от:
1) цены продукта, производимого при помощи данного ресурса;

2) цен ресурсов-заменителей;

3) цен взаимодополняемых ресурсов;

4) цены данного ресурса;

5)* все перечисленные ответы являются верными.
063. При увеличении ставок заработной платы:
1)* произойдет сокращение занятости, если спрос на труд эластичен;

2) произойдет сокращение занятости, если спрос на труд абсолютно неэластичен;

3) произойдет сокращение занятости, если спрос на труд эластичен;

4) произойдет сокращение занятости, если спрос на труд неэластичен.
064. Ставка процента по облигациям будет тем ниже, чем:
1)* короче срок, на который они выпущены;

2) больше возможный риск;

3) ниже ликвидность;

4) больше ожидаемая инфляция;

5) больше номинальная цена по отношению к рыночной.
065. Какое из следующих понятий представляет собой производительный экономический ресурс?
1) денежный капитал;

3) процент;

4) прибыль;

5) потребительские товары.
066. Фирма предполагает взять банковскую ссуду на строительство нового предприятия. Годовая ставка процента составляет 18%. Ожидаемая норма прибыли определена в 20%. При этих условиях фирма:
1) не будет строить новое предприятие;

2)* будет строить новое предприятие;

3) несмотря на убыток, решит строить предприятие;

4) не сможет принять решение на основе имеющейся информации;

5) такая ситуация не может иметь места.
067. Рост процентной ставки приведет к:
1) росту спроса на заемные средства;

2) росту предложения заемных средств;

3) сокращению предложения заемных средств;

4)* росту объема предложения заемных средств;

5) росту объема спроса на заемные средства.
068. При данном спросе на инвестиции их величина:
1) не зависит от процентной ставки;

2) может либо расти, либо сокращаться при росте процентной ставки;

3)* будет сокращаться, если будет расти процентная ставка;

4) будет расти, если будет увеличиваться процентная ставка;

5) будет сокращаться, если будет уменьшаться процентная ставка.
069. Налог на добавленную стоимость относится к:
1) прогрессивным подоходным налогам;

2)* потоварным налогам;

3) налогам на имущество;

4) налогам на доход корпораций;

5) налогам на наследство.
070. Функции налогов заключаются в:
1) сокращении объема средств, находящихся в распоряжении фирм и домашних хозяйств;

2) увеличении объема средств, которым распоряжается государство ;

3) увеличении объема средств, направляемых на финансирование государственных расходов;

4) перераспределении доходов;

5)* достижении всех перечисленных целей.
071. Личный доход-это:
1) стоимость произведенных за год товаров и услуг;

2)* доход, полученный домохозяйствами в течение данного года;

3) весь доход, предназначенный для личных расходов, после уплаты налогов;

4) сумма сбережений из частных источников, находящихся в данной стране;

5) ВНП минус амортизация.
072. Располагаемый доход-это:
1)* личный доход минус индивидуальные налоги и неналоговые платежи;

2) сумма, включающая зарплату, жалованье, ренту, и доход в форме процента на капитал;

3) зарплата и жалованье, доход в форме процента на капитал минус налог на личный доход;

4) все перечисленное в пунктах а), б), в);

5) все предыдущие ответы неверны.
073. Индекс цен может быть использован для того, чтобы:
1) оценить различия между структурой производства в данном и предыдущем году;

2)* оценить различия в рыночной стоимости «товарной корзи­ны» двух различных временных периодов;

3) оценить различия в уровнях цен двух разных стран;

4) оценить разницу между уровнем оптовых и розничных цен;

5) все предыдущие ответы неверны;
074. Какое понятие из перечисленных ниже не относится к фазам делового цикла?
1)* инфляция;

2) рецессия;

4) подъем;

5) оживление.
075. Кривая совокупного спроса выражает отношение между:
1)* уровнем цен и совокупными расходами на покупку товаров и услуг;

2) уровнем цен и произведенным ВНП в реальном выражении;

3) уровнем цен, который признают покупатели, и уровнем цен, который удовлетворяет продавцов;

4) объемами произведенного и потребленного ВНП в реальном выражении ;

5) все предыдущие ответы неверны.
076. Если растут цены, то:
1) держатели ценных бумаг с фиксированной ценой увеличивают свои расходы;

2)* растет спрос на деньги и уровень процентной ставки;

3) расходы, чувствительные к изменению процентной ставки, увеличиваются;

4) у держателей ценных бумаг с фиксированной ценой повышается покупательная способность;

5) все предыдущие ответы верны.
077. Спрос на труд:
1) непосредственно связан с уровнем заработной платы;

2) непосредственно связан с предложением продукта, произведенного этим трудом;

3) определяется спросом на машины и оборудование;

4)* определяется спросом на продукт, который производится этим трудом;

5) верны ответы а) и г).

Идеи “перестройки” в СССР сначала вызвали значительный интерес к историческому прошлому нашей страны. Однако изучение и анализ этого прошлого оказались в значительной степени заидеологизированными, причем как со стороны набиравших политические “очки” либералов, так и их противников. Поэтому важно вернуться к обстоятельному и объективному рассмотрению некоторых, недавно еще привлекавших общественное внимание и ныне забытых, проблем.

Одной из них является вопрос о месте терроризма в стратегии и тактике действий большевистской партии. Еще недавно, как известно, она безоговорочно обвинялась кв приверженности терроризму.

Но так ли это на самом деле?

Нам кажется полезным спокойно разобраться в этом вопросе, рассматривая его по работам В.И.Ленина, бывшего одним из главных идеологов и вождей российской социал-демократии начала нашего века.

Подобное исследование, на наш взгляд, представляется актуальным еще и потому, что, как известно, предыдущий этап политической истории России характеризовался именно открытой террористической борьбой народовольцев против самодержавного режима.

Идеология, опыт и традиции революционеров-террористов не могли не оказывать существенного влияния на взгляды их преемников.

В этой связи обсуждение вопроса о месте и роли терроризма (или “террора”, как он именовался в те далекие годы), в революционной борьбе было вполне закономерным.

Был ли Ленин сторонником политического, пусть и “революционного” терроризма? Отнюдь нет.

Еще в 1897 году, в написанной в ссылке брошюре “Задачи русских социал-демократов”, что явилась ответом на широкую дискуссию по этому вопросу в обществе, он писал о предшественниках и сторонниках социалистов-революционеров, или, попросту, эсеров: “безыдейность и беспринципность ведут их на практике к “революционному авантюризму”, выражающемуся... и в их шумной проповеди “систематического” террора...” (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е издание, т.2, с.439. Далее по тексту в скобках будут указываться соответствующие тома и страницы этого издания).

Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его относил к “революционному авантюризму”.

В 1899 году, в “Проекте программы нашей партии”, - этот не публиковавшийся в то время документ стал предметом для дискуссии в среде социал-демократов, - говоря о вопросах тактики Ленин отмечал: “сюда же относится... и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по нашему лично мнению, террор является в настоящее время нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия ) должна отвергнуть его (впредь до изменения условий, которое могло бы вызвать и перемену тактики) и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы.” (т.4, с.223).

Отстаивая эту позицию, в статье “Попятное направление в русской социал-демократии”, появившейся в том же году, Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: “в либеральных и радикальных салонах буржуазного “общества” социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняют социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата.” (т.4, с.266-267).

Причем сторонниками террора выступала не только партия социалистов-революционеров (эсеры), но и зарубежные эмигранты, связанные как с “экономизмом” (журнал “Рабочее дело”), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В.И.Засулич, Ю.О.Мартов и другие).

Отвечая на подобного рода предложения, №4 газеты “Искра” в мае 1901 года в статье “С чего начать?” писала: “нам говорят уже, что “исторический момент” выдвинул перед партией “совершенно новый” вопрос - о терроре... Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии.” .

“Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот по этому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные, а революционные силы.

Вспомните последние события: на наших глазах широкие массы городских рабочих и городского “простонародья” рвутся к борьбе, а у революционеров не оказывается штаба руководителей и организаторов. Не грозит ли при таких условиях уход самых энергичных революционеров в террор ослаблением тех боевых отрядов, на которые только и можно возлагать серьезные надежды? Не грозит ли это разрывом связи между революционными организациями и теми разрозненными массами недовольных, протестующих и готовых к борьбе, которые слабы именно своей разрозненностью? А ведь в этой связи - единственный залог нашего успеха.

Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие.

При таких условиях для всякого, кто способен обозреть общие условия нашей борьбы, не забывая о них при каждом “повороте” исторического хода событий, - должно быть ясно, что лозунгом нашим в данный момент не может быть “идти на штурм”, а должно быть “устроить правильную осаду неприятельской крепости”. Другими словами: непосредственной задачей нашей партии не может быть призыв всех наличных сил теперь же к атаке, а должен быть призыв к выработке революционной организации, способной объединить все силы и руководить движением не только по названию, но и на самом деле, т.е. быть всегда готовой к поддержке всякого протеста и всякой вспышки, пользуясь ими для умножения и укрепления военных сил, годных для решительного боя.” (т.5, с.7-8).

Далее по этому вопросу в статье, опубликованной в декабрьском номере “Искры” за 1901 год, Ленин писал, что “не взяв в свои руки руководство общедемократическим движением, социал-демократия не может свергнуть самодержавие.” (т.5, с.365).

В предисловии к программной работе о задачах и тактике РСДРП “Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения”, написанной в январе 1902 года на основе анализа событий предыдущего года, ставшего годом массовых протестных демонстраций в России, Ленин вновь подверг критике журнал “Рабочее дело”, редакция которого “в одно и тоже время преподносит нам и заявление: “мы думаем, что задачей социал-демократии не может быть и не должно быть противодействие подъему террористических настроений” (“Р.Д.”, №10, с.23) и резолюцию съезда: “Систематический наступательный террор съезд (зарубежных российских социал-демократических организаций - А.М.) признает несвоевременным. ...”.

“Как это замечательно ясно и связно!, -иронизирует Владимир Ильич, - Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический, а оборонительный террор “резолюцией” не отменяется!”.

Понятно, что в работе, признанной своего рода “альфой и омегой” партии нового типа, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ об отношении этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь “для внешнего употребления”, а должен быть стать составной частью партийной идеологии, о чем и свидетельствует приводимый далее анализ идеологеммы терроризма:

“У “экономистов” и современных террористов есть один общий корень: это именно то преклонение перед стихийностью , о котором мы говорили как о явлении общем. ... Террористы преклоняются “перед стихийностью самого горячего возмущения интеллигентов, не умеющих или не имеющих возможности связывать революционную работу в одно целое с рабочим движением. Кто изверился или никогда не верил в эту возможность, тому действительно трудно найти иной выход своему возмущенному чувству и своей революционной энергии кроме террора.” (т.6, с.73, 75).

Разбирая одну из публикаций того времени, Ленин дает обстоятельный ответ всей “философии терроризма”, которой, по его мнению, страдали тогдашние - да и некоторые нынешние - “революционисты”. Отметим, попутно, что эта критика объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической базой “левого” терроризма 50-х - 80-х годов нашего века на Западе.

А в 1902 году теоретик и будущий лидер большевиков писал:

“Очень интересно... отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула “Свобода” (журнал одной из “революционно-социалистических” групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии - А.М.).

Устрашающую роль террора она “совершенно отрицает” ... , но зато выдвигает его “эксцитативное” (возбуждающее) значение”. Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь “устрашить”, - а, следовательно, - и дезорганизовать, - террором нельзя, - значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освящаемую сферу деятельности.

Во-вторых, это... образец непонимания наших насущных задач в деле “воспитания революционной активности масс”. “Свобода” пропагандирует террор как средство “возбуждать” рабочее движение, дать ему “сильный толчок”. Трудно себе представить аргументацию, которая бы более нагладно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что что нужно выдумывать особые “возбуждающие” средства?

В том то и дело, что рабочие массы очень возбуждаются гнусностями российской жизни, но мы не умеем собирать, если можно так выразиться, и концентрировать все те капли и струйки народного возбуждения, которые высачиваются русской жизнью в качестве неизмеримо большем, чем все мы представляем и думаем, но которые надо именно соединить в один гигантский поток. ... Призывы же к терроризму, равно как и призывы к тому, чтобы придать самой экономической борьбе политический характер, представляют из себя разные формы отлынивания от самой настоятельной политической агитации. Это как раз и показывает, что террористы и “экономисты” недооценивают революционную активность масс, вопреки явному свидетельству весенних событий (имеются ввиду крупные демонстрации 1901 года, ставшие симптомом вызревания революционной ситуации в России - А.М.), причем одни бросаются искать искусственный “возбудителей”, другие говорят о “конкретных требованиях”. (т.6, с.105).

и вновь, возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: “Группа “Свобода”, внося в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войско от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия.” (там же, с.175).

В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации “К русским гражданам” по поводу убийства министра внутренних дел Сипягина, В.И. Ленин рекомендовал товарищам не впадать “в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры”. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего классо и всего народа (здесь и далее курсив мой - А.М.), а не с угрозой дальнейших покушений и убийств.” (т.6, с.371).

В мае 1902 года в редакционной статье “Смерть Сипягина и наши агитационные задачи” (“Искра”, №20, 1 мая 1902 г.) Г.В.Плеханов предупреждал об опасности “заражения идеей террора”: “Русское “общество” опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать назад и благодаря котолроиу оно сочуствовало “террористической” борьбе партии Народной воли. ... Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о “систематическом” терроре. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало бы террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу. ... Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее (революционной армии рабочего класса) выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной. ...

В наше время тайна политического успеха заключается в искусстве вызывать движение массы. Мы стоим на классовой точке зрения, а с этой точки зрения самым современным и совершенно независимым средством борьбы с царизмом была и остается агитация в рабочем классе для развития его политического сознания и организации его сил для дальнейшей, еще более упорной, все глубже и глубже проникающей, все более и более плодотворной и победоносной агитации. Только на фундаменте политического самосознания пролетариата может быть воздвигнуто здание русской политической победы.”.

Как видим, Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией ЦК и будущей группы большевиков по вопросу о терроризме и отношению к нему.

В следующем номере “Искры” в сообщении об избиении по приказу виленского губернатора фон Валя арестованных участников первомайской демонстрации, упоминалось, что “вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя” (фон

Валь был легко ранен, покушавшийся на него Г.Д.Леккерт - казнен).

Однако и это замечание вызвало возражения Георгия Валентиновича, в связи с чем пришлось специально разъяснять ему, что вызвавший разногласия текст заметки стал вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии газеты Ю.О.Мартов и В.И.Засулич считали необходимым выразить “моральную солидарность” с Леккертом. (т.46, с.499).

По просьбе Ленина Плеханов специально подготовил для очередного номера газеты статью об отношении к террору (“Русский рабочий класс и полицейские розги”, “Искра”, №22, 1902, 1 июля), в которой писал: “герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему позор розги угрожает всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению?

Наша ближайшая практическая задача заключается не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, - мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, - а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами.”

Примечательно, что на покушение Леккерта откликнулся и В.И.Чернов, один из признанных лидеров партии социалистов-революционеров (ПСР).

В статье “Террористический элемент в нашей программе”, солидаризируясь с Лениным в том, что “вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе” , он заявлял: “сколько ни высказывали сомнений, сколько возражений не выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений. Террористические действия оказывались не то что “нужными” и “целесообразными”, а необходимым, неизбежным.”

Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения по вопросу о терроре, что и подтверждает сам автор цитируемой статьи: “Даже “Искра”, выставившая в последнее время (см., например, №20 от 1-го мая) положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем “обрекает ее на поражение”, “террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих”, - даже “Искра” не может закрывать глаза на действительность, и все ее сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррорестической тенденцией газеты. ... Не “Искра” против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении... означал бы его сужение и грозил бы ему неудачей.”

А несколько месяцев спустя, в последнем за тот год номере газеты “Революционная Россия” сам Б.В.Савинков, заместитель руководителя “Боевой организации” ПСР, хотя тогда статья и была опубликована без подписи, подводил “Итоги террористической борьбы” с момента образования эсеровской партии.

“Влияние террористических идей было чрезвычайно велико в российском освободительном движении начала ХХ века” , - обоснованно подчеркивает один из немногих исследователей этого феномена О.В.Будницкий.

В.И.Ленин отмечал по этому поводу в 1916 году: “В России террористы (против которых мы всегда боролись), совершили ряд индивидуальных покушений, но в декабре 1905 года, когда дело наконец дошло до массового движения, до восстания... тогда-то как раз “террористы” и отсутствовали. В этом ошибка террористов.” (т.49, с.313).

В июле 1902 года, во в то время не опубликованной статье “Почему социал-демократия должна объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам?”, Ленин подчеркивал: “... ставя в свою программу террор и проповедуя его как средство политической борьбы в современной ее форме, социалисты-революционеры приносят этим самым серьезный вред движению, разрушая неразрывную связь социалистической работы с массой революционного класса. ... Организация террорестических актов отвлекает наши крайне немногочисленные организаторские силы от их трудной и далеко еще не выполненной задачи организации революционной рабочей партии, что на деле террор социалистов-революционеров является ничем иным, как единоборством , всецело осужденным опытом истории. Даже иностранные социалисты начинают смущаться той крикливой проповедью террора, которую ведут теперь наши социалисты-революционеры. ... Эти вредные иллюзии могут привести только к быстрому разочарованию и к ослаблению работы по подготовке натиска масс на самодержавие.” (т.6, с.375-376).

В августе и сентябре того же года “Искра” (№24 и 25) поместила статью Ленина “Революционный авантюризм”, в которой он, констатируя “новый поворот к террору в настроениях некоторых революционеров” (с.378), подчеркивал: “соц.-рев. наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной связью с тем фактом, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса.” (т.6, с.380-384).

В ноябре, в статье “Новые события и старые вопросы” (опубликованной в №29 “Искры”) Ленин вновь бичует “голоса в пользу повторения старой тактики отдельных политических убийств как необходимого и обязательного в настоящее время приема политической борьбы”, “нелепость и вред предпринятой с.-р. Попытки реставрировать народовольчество со всеми его теоретическими и тактическими ошибками.” (т.7, с.58-59).

Полемика с ПСР и ее органом “Революционной Россией” по вопросу о терроре продолжалась и позднее (см., например, т.7, с.335-340).

Летом 1903 года Ленин подготовил проект ряда резолюций ко II съезду РСДРП. Одна из них была специально посвящена вопросу о терроре:

“съезд решительно отвергает террор, т.е. систему единичных политических убийств, как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный, ... отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющих и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием.” (т.7, с.251).

Газета “Вперед” (№1), ставшая преемницей “старой”, ленинской “Искры”, вышедшая тиражом 7 тысяч экземпляров, в редакционной статье в декабре 1904 года писала по поводу убийства министра внутренних дел В.К.Плеве “Боевой организацией” (“БО”) партии эсеров: “... и чем удачнее было это террористическое предприятие, тем ярче подтверждает оно опыт всей истории русского революционного движения, опыт, предостерегающий нас от таких приемов борьбы, как террор. Русский террор был и остается специфически интеллигентским способом борьбы. И чтобы ни говорили нам о важности террора не вместо народного движения, а вместе с ним, факты свидетельствуют неопровержимо, что у нас индивидуальные политические убийства не имеют ничего общего с насильственными действиями народной революции.

Массовое движение в капиталистическом обществе возможно лишь как классовое рабочее движение.” (т.9, с.129-130). И продолжала: “... у нас так часто встречается сочуствие террору среди радикальных (или радикальничующих) представителей буржуазной оппозиции. Неудивительно, что из революционной интеллигенции особенно увлекаются террором (надолго или на минуты) именно те, кто не верит в жизненную силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы.” (т.9, с.130).

После убийства Плеве меньшевистская “Искра” в листке “Рабочему народу” №16 открыто поддержала тактику индивидуального террора, за что и была подвергнута критике Лениным.

В вышедшем в феврале 1905 года в редакционной статье №7 “Вперед” он писал: социал-демократия России “боролась всегда не только против террора, но и против тех шатаний в сторону террора, которые обнаруживали не раз представители интеллигентского крыла нашей партии. Как раз поэтому спорили против террора и старая “Искра”, когда она писала в №48 ... “теперь же, когда демонстрация переходит в открытое сопротивление власти... наш старый терроризм перестает быть исключительно смелым приемом борьбы... Теперь героизм вышел на площадь; истинными героями нашего времени являются теперь те революционеры, которые идут во главе народной массы, встающей против своих мучителей. ...” (т.9, с.276-277).

Но, помимо этого открытого героизма, стране была нужна и другая, невидимая работа, о которой писалось так: “... стараться заводить такие связи, которые могли бы принести пользу (служащий в полиции, в банке, в суде, в тюрьме, на почте, телеграфе и т.д.) ... работы тут масса и притом такой работы, в которой громадную пользу может принести всякий, даже совершенно не способный к уличной борьбе...” (т.11, с.341).

Возвращаясь к вопросу о терроре в №1 (7 февраля 1906 года) газеты “Партийные известия” Ленин делает “маленькое отступление” о партизанских выступлениях: “Мы думаем, что сравнивать их с террором старого типа ошибочно. Террор был местью отдельным лицам. Террор был заговором интеллигентских групп. Террор был совершенно не связан ни с какими настроениями масс. Террор не подготовлял никаких боевых руководителей масс. Террор был результатом - а также симптомом и спутником - неверия в восстание, отсутствия условий для восстания.” (т.12, с.180).

А в октябре 1906 года продолжал в газете “Пролетарий”: “Старый террор, действия оторванных от масс одиночек, деморализующие рабочих, отталкивающие т них широкие круги населения, дезорганизующие движение, вредящие делу революции. Примеры, подтверждающие такую оценку, легко подсказываются из сообщаемых каждый день событий.” (т.14, с.15).

В резолюции “О партизанских выступлениях”, как понятие, весьма близкое к рассматриваемой проблеме, предложенной большевиками, но не принятой V съездом РСДРП в мае 1907 года, подчеркивалось: “... при данных условиях экономического и политического кризиса растущее недовольство широких народных масс, направляясь по линии наименьшего сопротивления, неизбежно выливается в формы отдельных партизанских актов против непосредственных виновников экономического и политического гнета;

3)что организация партизанских выступлений и участие в них социал-демократии допустимо лишь в момент непосредственной массовой борьбы;

4)что, с другой стороны, в настоящий момент сравнительного затишья партизанские выступления неизбежно вырождаются в чисто анархические приемы борьбы, ослабляя партию в ее борьбе против анархистской агитации в рабочем классе и внося деморализацию в ее собственные ряды;

5)что боевые дружины, существующие при партийных комитетах, принимая участие в партизанской борьбе при условиях настоящего момента неизбежно превращаются в замкнутые заговорщические кружки, отрываются от широких масс, и, деморализуясь, вносят дезорганизацию в ряды партии, - принимая все это во внимание, съезд признает... в настоящий момент, при отсутствии условий для массового революционного взрыва, партизанские выступления нежелательны и съезд рекомендует идейную борьбу с ними. ...” (См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. -М. - 1983. -т.1, с.254-255).

Как видим, вопрос об отношении к политическому террору в России нашего века обсуждался весьма активно, причем далеко не большевики были его апологетами.

В июле 1908 года, что еще раз подчеркивает актуальность этого вопроса для революционного движения тех дней, В.И.Ленин в “Пролетарии” вновь критикует эсеровскую газету “Знамя труда” за “только перепев на тысячу ладов призывов к террору, да неумное, неумелое, наивное приспособление к этому, якобы новому, а на деле старому и очень старому приему взглядов на революцию, на массовое движение, на значение партии вообще и т.д.” (т.7, с.140).

В 1910 году, возвращаясь к нему в статье “Уроки революции”, посвященной революции 1905 года, Ленин назвал в качестве первого и основного ее урока тот, что “никакая героическая борьба одиночек-террористов не могла подорвать царского самодержавия.” (т.19, с.419).

Высоко ценя коллективные формы борьбы за лучшее будущее, Ленин радовался в январе 1913 года, что “проходит то время, когда одиночки-террористы могли говорить о “возбуждении” народа террором.” (т.19, с.419).

А в резолюции совещания ЦК РСДРП в 1913 году отмечал, что “партия с.-р. Продолжает официально отстаивать террор, история которого в России совершенно оправдала с.-д. Критику этого метода борьбы и закончилась крахом.” (т.22, с.60).

В одном из частных писем в октябре 1916 года по поводу убийства правым социал-демократом Ф.Адлером премьер-министра Австрии Штюрка, Ленин писал: “Мы остаемся... при нашем старом, подтвержденным опытом десятилетий убеждении, что индивидуальные террористические покушения являются нецелесообразным средством политической борьбы... в качестве революционной тактики индивидуальные покушения нецелесообразны и вредны.” (т.49, с.312).

“не терроризм, а систематическая, длительная, самоотверженная работа революционной пропаганды и агитации, демонстрации и т.д. и т.п. против лакейской оппортунистической партии, против империалистов, против собственных правительств, против войны - вот что нужнее.” (там же, с.313).

В речи на съезде швейцарской социал-демократической партии в ноябре 1916 года Ленин говорил:

“Опыт революции и контрреволюции в России подтвердил правильность более чем двадцатилетней борьбы нашей партии против террора как тактики.”

И добавлял: “Еще за четыре года до революции мы поддерживали применение насилия со стороны масс против угнетателей, особенно во время уличных демонстраций. Мы старались, чтобы каждый урок такой демонстрации усвоила вся страна. Мы стали все больше задумываться над организацией выдержанного и систематического сопротивления масс полиции и армии, над вовлечением посредством этого сопротивления возможно большей части армии в борьбу между пролетариатом и правительством, над привлечением крестьянства и войска к сознательному участию в этой борьбе. Вот та тактика, которую мы применяли в борьбе против терроризма и которая, по нашему глубокому убеждению, увенчалась успехом.” 9т.30, с.182-183).

В интервью корреспонденту шведской газеты “Фалькете дагблат политикен” 1 июля 1918 года Ленин отмечал, что “история русской революции показывает, что партия всегда прибегает к индивидуальному террору, если она не пользуется поддержкой масс.” (т.36, с.482).

Приведенные примеры, на наш взгляд, показывают, что проблемы терроризма и борьбы с ним не только волновали, но и широко обсуждались российским обществом в конце прошлого и начале нынешнего века.

Актуальна эта проблема для нашей страны и сегодня. Вот почему был необходим предпринятый нами краткий экскурс в историю этого вопроса.

П. Белоусов, «Мы пойдём другим путём»

Еще недавно, как известно, партия большевиков безоговорочно обвинялась в приверженности терроризму. Но так ли это на самом деле?

О. М. Хлобустов, эксперт Фонда национальной и международной безопасности

БОЛЬШЕВИКИ И ТЕРРОРИЗМ В РОССИИ

Нам кажется полезным спокойно разобраться в этом вопросе, рассматривая его по работам В.И. Ленина, бывшего одним из главных идеологов и вождей российской социал-демократии начала нашего века.

Подобное исследование, на наш взгляд, представляется актуальным еще и потому, что, как известно, предыдущий этап политической истории России характеризовался именно открытой террористической борьбой народовольцев против самодержавного режима.

Идеология, опыт и традиции революционеров-террористов не могли не оказывать существенного влияния на взгляды их преемников.

В этой связи обсуждение вопроса о месте и роли терроризма (или “террора”, как он именовался в те далекие годы), в революционной борьбе было вполне закономерным.

Был ли Ленин сторонником политического, пусть и “революционного” терроризма? Отнюдь нет.

Еще в 1897 году, в написанной в ссылке брошюре “Задачи русских социал-демократов”, что явилась ответом на широкую дискуссию по этому вопросу в обществе, он писал о предшественниках и сторонниках социалистов-революционеров, или, попросту, эсеров: “безыдейность и беспринципность ведут их на практике к “революционному авантюризму”, выражающемуся … и в их шумной проповеди “систематического” террора …” (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е издание, т.2, с.439. Далее по тексту в скобках будут указываться соответствующие тома и страницы этого издания).

Как видно из приведенной цитаты, Ленин не только терроризм, но и пропаганду его относил к “революционному авантюризму”.

В 1899 году, в “Проекте программы нашей партии”, — этот не публиковавшийся в то время документ стал предметом для дискуссии в среде социал-демократов, — говоря о вопросах тактики Ленин отмечал: “сюда же относится … и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по нашему лично мнению, террор является в настоящее время нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия) должна отвергнуть его (впредь до изменения условий, которое могло бы вызвать и перемену тактики) и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы.” (т.4, с.223).

Отстаивая эту позицию, в статье “Попятное направление в русской социал-демократии”, появившейся в том же году, Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: “в либеральных и радикальных салонах буржуазного “общества” социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняют социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата.” (т.4, с.266-267).

Причем сторонниками террора выступала не только партия социалистов-революционеров (эсеры), но и зарубежные эмигранты, связанные как с “экономизмом” (журнал “Рабочее дело”), так и ставшие впоследствии меньшевиками (В. И. Засулич, Ю. О. Мартов и другие).

Отвечая на подобного рода предложения, №4 газеты “Искра” в мае 1901 года в статье “С чего начать?” писала: “нам говорят уже, что “исторический момент” выдвинул перед партией “совершенно новый” вопрос — о терроре … Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии.”.

“Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот по этому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующим не правительственные, а революционные силы.

Вспомните последние события: на наших глазах широкие массы городских рабочих и городского “простонародья” рвутся к борьбе, а у революционеров не оказывается штаба руководителей и организаторов. Не грозит ли при таких условиях уход самых энергичных революционеров в террор ослаблением тех боевых отрядов, на которые только и можно возлагать серьезные надежды? Не грозит ли это разрывом связи между революционными организациями и теми разрозненными массами недовольных, протестующих и готовых к борьбе, которые слабы именно своей разрозненностью? А ведь в этой связи — единственный залог нашего успеха.

Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие.

При таких условиях для всякого, кто способен обозреть общие условия нашей борьбы, не забывая о них при каждом “повороте” исторического хода событий, — должно быть ясно, что лозунгом нашим в данный момент не может быть “идти на штурм”, а должно быть “устроить правильную осаду неприятельской крепости”. Другими словами: непосредственной задачей нашей партии не может быть призыв всех наличных сил теперь же к атаке, а должен быть призыв к выработке революционной организации, способной объединить все силы и руководить движением не только по названию, но и на самом деле, т. е. быть всегда готовой к поддержке всякого протеста и всякой вспышки, пользуясь ими для умножения и укрепления военных сил, годных для решительного боя.” (т.5, с.7-8).

В предисловии к программной работе о задачах и тактике РСДРП “Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения”, написанной в январе 1902 года на основе анализа событий предыдущего года, ставшего годом массовых протестных демонстраций в России, Ленин вновь подверг критике журнал “Рабочее дело”, редакция которого “в одно и тоже время преподносит нам и заявление: “мы думаем, что задачей социал-демократии не может быть и не должно быть противодействие подъему террористических настроений” (“Р.Д.”, №10, с.23) и резолюцию съезда: “Систематический наступательный террор съезд (зарубежных российских социал-демократических организаций — ред.) признает несвоевременным. …”.

“Как это замечательно ясно и связно!, — иронизирует Владимир Ильич, — Не противодействуем, но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический, а оборонительный террор “резолюцией” не отменяется!”.

Понятно, что в работе, признанной своего рода “альфой и омегой” партии нового типа, требовалось дать ясный и недвусмысленный ответ об отношении этой партии к терроризму. Причем ответ этот не мог быть лишь “для внешнего употребления”, а должен быть стать составной частью партийной идеологии, о чем и свидетельствует приводимый далее анализ идеологемы терроризма:

“У “экономистов” и современных террористов есть один общий корень: это именно то преклонение перед стихийностью, о котором мы говорили как о явлении общем. … Террористы преклоняются “перед стихийностью самого горячего возмущения интеллигентов, не умеющих или не имеющих возможности связывать революционную работу в одно целое с рабочим движением. Кто изверился или никогда не верил в эту возможность, тому действительно трудно найти иной выход своему возмущенному чувству и своей революционной энергии кроме террора.” (т.6, с.73, 75).

Разбирая одну из публикаций того времени, Ленин дает обстоятельный ответ всей “философии терроризма”, которой, по его мнению, страдали тогдашние — да и некоторые нынешние — “революционисты”. Отметим, попутно, что эта критика объективно оказывается направленной и против эсеровской и бакунинской апологии терроризма, которая, по нашему мнению, служила также и идейно-теоретической базой “левого” терроризма 50-х — 80-х годов нашего века на Западе.

А в 1902 году теоретик и будущий лидер большевиков писал:

“Очень интересно … отметить ту особенную аргументацию в защиту террора, которую выдвинула “Свобода” (журнал одной из “революционно-социалистических” групп российских эмигрантов, издававшийся в Швейцарии — ред.).

Устрашающую роль террора она “совершенно отрицает” … , но зато выдвигает его “эксцитативное” (возбуждающее) значение”. Это характерно, во-первых, как одна из стадий разложения и упадка того традиционного (до социал-демократического) круга идей, который заставляет держаться за террор. Признать, что правительство теперь “устрашить”, — а, следовательно, — и дезорганизовать, — террором нельзя, — значит, в сущности, совершенно осудить террор как систему борьбы, как программой освящаемую сферу деятельности.

Подпишитесь на нас в telegram

Во-вторых, это … образец непонимания наших насущных задач в деле “воспитания революционной активности масс”. “Свобода” пропагандирует террор как средство “возбуждать” рабочее движение, дать ему “сильный толчок”. Трудно себе представить аргументацию, которая бы более наглядно опровергала сама себя! Неужели, спрашивается, в русской жизни мало еще таких безобразий, что что нужно выдумывать особые “возбуждающие” средства?

В том то и дело, что рабочие массы очень возбуждаются гнусностями российской жизни, но мы не умеем собирать, если можно так выразиться, и концентрировать все те капли и струйки народного возбуждения, которые высачиваются русской жизнью в качестве неизмеримо большем, чем все мы представляем и думаем, но которые надо именно соединить в один гигантский поток. … Призывы же к терроризму, равно как и призывы к тому, чтобы придать самой экономической борьбе политический характер, представляют из себя разные формы отлынивания от самой настоятельной политической агитации. Это как раз и показывает, что террористы и “экономисты” недооценивают революционную активность масс, вопреки явному свидетельству весенних событий (имеются ввиду крупные демонстрации 1901 года, ставшие симптомом вызревания революционной ситуации в России — ред.), причем одни бросаются искать искусственный “возбудителей”, другие говорят о “конкретных требованиях”. (т.6, с.105).

И вновь возвращаясь к казавшейся ему крайне актуальной критике идеологии террора, Ленин пишет: “Группа “Свобода”, внося в программу террор, тем самым зовет к организации террористов, а такая организация действительно отвлекла бы наше войско от сближения его с толпой, которая еще, к сожалению, не спрашивает или мало спрашивает нас о том, когда и как открывать военные действия.” (там же, с.175).

В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации “К русским гражданам” по поводу убийства министра внутренних дел Сипягина, В. И. Ленин рекомендовал товарищам не впадать “в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры”. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа, а не с угрозой дальнейших покушений и убийств.” (т.6, с.371).

В мае 1902 года в редакционной статье “Смерть Сипягина и наши агитационные задачи” (“Искра”, №20, 1 мая 1902 г.) Г. В. Плеханов предупреждал об опасности “заражения идеей террора”: “Русское “общество” опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать назад и благодаря которому оно сочувствовало “террористической” борьбе партии Народной воли. … Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о “систематическом” терроре. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало бы террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу. … Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее (революционной армии рабочего класса) выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной. …

В наше время тайна политического успеха заключается в искусстве вызывать движение массы. Мы стоим на классовой точке зрения, а с этой точки зрения самым современным и совершенно независимым средством борьбы с царизмом была и остается агитация в рабочем классе для развития его политического сознания и организации его сил для дальнейшей, еще более упорной, все глубже и глубже проникающей, все более и более плодотворной и победоносной агитации. Только на фундаменте политического самосознания пролетариата может быть воздвигнуто здание русской политической победы”.

Как видим, Плеханов повторяет основные доводы Ленина, что можно считать общей позицией ЦК и будущей группы большевиков по вопросу о терроризме и отношению к нему.

В следующем номере “Искры” в сообщении об избиении по приказу виленского губернатора фон Валя арестованных участников первомайской демонстрации, упоминалось, что “вполне достойным и при данных условиях необходимым ответом явилось произведенное 5-го мая покушение на фон Валя” (фон Валь был легко ранен, покушавшийся на него Г. Д. Леккерт — казнён).

Однако и это замечание вызвало возражения Георгия Валентиновича, в связи с чем пришлось специально разъяснять ему, что вызвавший разногласия текст заметки стал вынужденным компромиссом, поскольку члены редколлегии газеты Ю. О. Мартов и В. И. Засулич считали необходимым выразить “моральную солидарность” с Леккертом. (т.46, с.499).

По просьбе Ленина Плеханов специально подготовил для очередного номера газеты статью об отношении к террору (“Русский рабочий класс и полицейские розги”, “Искра”, №22, 1902, 1 июля), в которой писал: “герой погиб, но иго царизма по-прежнему давит на израненные плечи рабочего класса, и по-прежнему позор розги угрожает всему трудящемуся населению России за малейшее проявление самосознания и независимости. Как избавиться от этой угрозы, одно существование которой есть кровная обида всему трудящемуся населению?

Наша ближайшая практическая задача заключается не в том, чтобы карать отдельных слуг царя, — мы все равно не в состоянии были бы покарать каждого из них, — а в том, чтобы вообще отбить у правительства охоту отвечать на демонстрации розгами.”

Примечательно, что на покушение Леккерта откликнулся и В. И. Чернов, один из признанных лидеров партии социалистов-революционеров (ПСР).

В статье “Террористический элемент в нашей программе”, солидаризируясь с Лениным в том, что “вопрос о своевременности или несвоевременности, вреде или пользе террористических действий вновь возродился в революционной литературе”, он заявлял: “сколько ни высказывали сомнений, сколько возражений не выставляли против этого способа борьбы партийные догматики, жизнь в который раз оказывалась сильнее их теоретических предубеждений. Террористические действия оказывались не то что “нужными” и “целесообразными”, а необходимым, неизбежным.”

Здесь мы видим прямо противоположную точку зрения по вопросу о терроре, что и подтверждает сам автор цитируемой статьи: “Даже “Искра”, выставившая в последнее время (см., например, №20 от 1-го мая) положения, что терроризм изолирует революционную партию и тем “обрекает ее на поражение”, “террор мешает организации, а, следовательно, и вообще политическому воспитанию рабочих”, — даже “Искра” не может закрывать глаза на действительность, и все ее сообщаемые фактические известия идут вразрез с принципиально антитеррористической тенденцией газеты. … Не “Искра” против террора. Ей кажется почему-то, что такой поворот в современном революционном движении … означал бы его сужение и грозил бы ему неудачей.”

А несколько месяцев спустя, в последнем за тот год номере газеты “Революционная Россия” сам Б. В. Савинков, заместитель руководителя “Боевой организации” ПСР, хотя тогда статья и была опубликована без подписи, подводил “Итоги террористической борьбы” с момента образования эсеровской партии.

“Влияние террористических идей было чрезвычайно велико в российском освободительном движении начала ХХ века”, — обоснованно подчеркивает один из немногих исследователей этого феномена О. В. Будницкий.

В. И. Ленин отмечал по этому поводу в 1916 году: “В России террористы (против которых мы всегда боролись), совершили ряд индивидуальных покушений, но в декабре 1905 года, когда дело наконец дошло до массового движения, до восстания … тогда-то как раз “террористы” и отсутствовали. В этом ошибка террористов.” (т.49, с.313).

В июле 1902 года, во в то время не опубликованной статье “Почему социал-демократия должна объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам?”, Ленин подчеркивал: “… ставя в свою программу террор и проповедуя его как средство политической борьбы в современной ее форме, социалисты-революционеры приносят этим самым серьезный вред движению, разрушая неразрывную связь социалистической работы с массой революционного класса. …Организация террористических актов отвлекает наши крайне немногочисленные организаторские силы от их трудной и далеко еще не выполненной задачи организации революционной рабочей партии, что на деле террор социалистов-революционеров является ничем иным, как единоборством, всецело осужденным опытом истории. Даже иностранные социалисты начинают смущаться той крикливой проповедью террора, которую ведут теперь наши социалисты-революционеры. …Эти вредные иллюзии могут привести только к быстрому разочарованию и к ослаблению работы по подготовке натиска масс на самодержавие.” (т.6, с.375-376).

В августе и сентябре того же года “Искра” (№24 и 25) поместила статью Ленина “Революционный авантюризм”, в которой он, констатируя “новый поворот к террору в настроениях некоторых революционеров” (с.378), подчеркивал: “соц.-рев. наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной связью с тем фактом, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса.” (т.6, с.380-384).

В ноябре, в статье “Новые события и старые вопросы” (опубликованной в №29 “Искры”) Ленин вновь бичует “голоса в пользу повторения старой тактики отдельных политических убийств как необходимого и обязательного в настоящее время приема политической борьбы”, “нелепость и вред предпринятой с.-р. попытки реставрировать народовольчество со всеми его теоретическими и тактическими ошибками.” (т.7, с.58-59).

Полемика с ПСР и ее органом “Революционной Россией” по вопросу о терроре продолжалась и позднее (см., например, т.7, с.335-340).

Летом 1903 года Ленин подготовил проект ряда резолюций ко II съезду РСДРП. Одна из них была специально посвящена вопросу о терроре:

“съезд решительно отвергает террор, т.е. систему единичных политических убийств, как способ политической борьбы, в высшей степени нецелесообразный, … отвлекающий лучшие силы от насущной и настоятельно необходимой организационной и агитационной работы, разрушающий связь революционеров с массами революционных классов населения, поселяющих и среди самих революционеров и среди населения вообще самые превратные представления о задачах и способах борьбы с самодержавием.” (т.7, с.251).

Газета “Вперед” (№1), ставшая преемницей “старой”, ленинской “Искры”, вышедшая тиражом 7 тысяч экземпляров, в редакционной статье в декабре 1904 года писала по поводу убийства министра внутренних дел В.К.Плеве “Боевой организацией” (“БО”) партии эсеров: “… и чем удачнее было это террористическое предприятие, тем ярче подтверждает оно опыт всей истории русского революционного движения, опыт, предостерегающий нас от таких приемов борьбы, как террор. Русский террор был и остается специфически интеллигентским способом борьбы. И чтобы ни говорили нам о важности террора не вместо народного движения, а вместе с ним, факты свидетельствуют неопровержимо, что у нас индивидуальные политические убийства не имеют ничего общего с насильственными действиями народной революции.

Массовое движение в капиталистическом обществе возможно лишь как классовое рабочее движение.” (т.9, с.129-130). И продолжала: “… у нас так часто встречается сочувствие террору среди радикальных (или радикальничующих) представителей буржуазной оппозиции. Неудивительно, что из революционной интеллигенции особенно увлекаются террором (надолго или на минуты) именно те, кто не верит в жизненную силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы.” (т.9, с.130).

После убийства Плеве меньшевистская “Искра” в листке “Рабочему народу” №16 открыто поддержала тактику индивидуального террора, за что и была подвергнута критике Лениным.

В вышедшем в феврале 1905 года в редакционной статье №7 “Вперед” он писал: социал-демократия России “боролась всегда не только против террора, но и против тех шатаний в сторону террора, которые обнаруживали не раз представители интеллигентского крыла нашей партии. Как раз поэтому спорили против террора и старая “Искра”, когда она писала в №48 … “теперь же, когда демонстрация переходит в открытое сопротивление власти … наш старый терроризм перестает быть исключительно смелым приемом борьбы … Теперь героизм вышел на площадь; истинными героями нашего времени являются теперь те революционеры, которые идут во главе народной массы, встающей против своих мучителей. …” (т.9, с.276-277).

Но, помимо этого открытого героизма, стране была нужна и другая, невидимая работа, о которой писалось так: “… стараться заводить такие связи, которые могли бы принести пользу (служащий в полиции, в банке, в суде, в тюрьме, на почте, телеграфе и т.д.) … работы тут масса и притом такой работы, в которой громадную пользу может принести всякий, даже совершенно не способный к уличной борьбе …” (т.11, с.341).

Возвращаясь к вопросу о терроре в №1 (7 февраля 1906 года) газеты “Партийные известия” Ленин делает “маленькое отступление” о партизанских выступлениях: “Мы думаем, что сравнивать их с террором старого типа ошибочно. Террор был местью отдельным лицам. Террор был заговором интеллигентских групп. Террор был совершенно не связан ни с какими настроениями масс. Террор не подготовлял никаких боевых руководителей масс. Террор был результатом — а также симптомом и спутником — неверия в восстание, отсутствия условий для восстания.” (т.12, с.180).

А в октябре 1906 года продолжал в газете “Пролетарий”: “Старый террор, действия оторванных от масс одиночек, деморализующие рабочих, отталкивающие от них широкие круги населения, дезорганизующие движение, вредящие делу революции. Примеры, подтверждающие такую оценку, легко подсказываются из сообщаемых каждый день событий.” (т.14, с.15).

В резолюции “О партизанских выступлениях”, как понятие, весьма близкое к рассматриваемой проблеме, предложенной большевиками, но не принятой V съездом РСДРП в мае 1907 года, подчеркивалось: “… при данных условиях экономического и политического кризиса растущее недовольство широких народных масс, направляясь по линии наименьшего сопротивления, неизбежно выливается в формы отдельных партизанских актов против непосредственных виновников экономического и политического гнета;

3) что организация партизанских выступлений и участие в них социал-демократии допустимо лишь в момент непосредственной массовой борьбы;

4) что, с другой стороны, в настоящий момент сравнительного затишья партизанские выступления неизбежно вырождаются в чисто анархические приемы борьбы, ослабляя партию в ее борьбе против анархистской агитации в рабочем классе и внося деморализацию в ее собственные ряды;

5) что боевые дружины, существующие при партийных комитетах, принимая участие в партизанской борьбе при условиях настоящего момента неизбежно превращаются в замкнутые заговорщические кружки, отрываются от широких масс, и, деморализуясь, вносят дезорганизацию в ряды партии, — принимая все это во внимание, съезд признает … в настоящий момент, при отсутствии условий для массового революционного взрыва, партизанские выступления нежелательны и съезд рекомендует идейную борьбу с ними. …” (См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. -М. — 1983. -т.1, с.254-255).

Как видим, вопрос об отношении к политическому террору в России… обсуждался весьма активно, причем далеко не большевики были его апологетами.

В июле 1908 года, что еще раз подчеркивает актуальность этого вопроса для революционного движения тех дней, В. И. Ленин в “Пролетарии” вновь критикует эсеровскую газету “Знамя труда” за “только перепев на тысячу ладов призывов к террору, да неумное, неумелое, наивное приспособление к этому, якобы новому, а на деле старому и очень старому приему взглядов на революцию, на массовое движение, на значение партии вообще и т.д.” (т.7, с.140).

В 1910 году, возвращаясь к нему в статье “Уроки революции”, посвященной революции 1905 года, Ленин назвал в качестве первого и основного ее урока тот, что “никакая героическая борьба одиночек-террористов не могла подорвать царского самодержавия.” (т.19, с.419).

Высоко ценя коллективные формы борьбы за лучшее будущее, Ленин радовался в январе 1913 года, что “проходит то время, когда одиночки-террористы могли говорить о “возбуждении” народа террором.” (т.19, с.419).

А в резолюции совещания ЦК РСДРП в 1913 году отмечал, что “партия с.-р. Продолжает официально отстаивать террор, история которого в России совершенно оправдала с.-д. критику этого метода борьбы и закончилась крахом.” (т.22, с.60).

В одном из частных писем в октябре 1916 года по поводу убийства правым социал-демократом Ф. Адлером премьер-министра Австрии Штюрка, Ленин писал: “Мы остаемся … при нашем старом, подтвержденным опытом десятилетий убеждении, что индивидуальные террористические покушения являются нецелесообразным средством политической борьбы … в качестве революционной тактики индивидуальные покушения нецелесообразны и вредны.” (т.49, с.312).

“Не терроризм, а систематическая, длительная, самоотверженная работа революционной пропаганды и агитации, демонстрации и т. д. и т. п. против лакейской оппортунистической партии, против империалистов, против собственных правительств, против войны — вот что нужнее.” (там же, с.313).

В речи на съезде швейцарской социал-демократической партии в ноябре 1916 года Ленин говорил:

“Опыт революции и контрреволюции в России подтвердил правильность более чем двадцатилетней борьбы нашей партии против террора как тактики.”

И добавлял: “Еще за четыре года до революции мы поддерживали применение насилия со стороны масс против угнетателей, особенно во время уличных демонстраций. Мы старались, чтобы каждый урок такой демонстрации усвоила вся страна. Мы стали все больше задумываться над организацией выдержанного и систематического сопротивления масс полиции и армии, над вовлечением посредством этого сопротивления возможно большей части армии в борьбу между пролетариатом и правительством, над привлечением крестьянства и войска к сознательному участию в этой борьбе. Вот та тактика, которую мы применяли в борьбе против терроризма и которая, по нашему глубокому убеждению, увенчалась успехом.” 9т.30, с.182-183).

В интервью корреспонденту шведской газеты “Фалькете дагблат политикен” 1 июля 1918 года Ленин отмечал, что “история русской революции показывает, что партия всегда прибегает к индивидуальному террору, если она не пользуется поддержкой масс.” (т.36, с.482).

Приведенные примеры, на наш взгляд, показывают, что проблемы терроризма и борьбы с ним не только волновали, но и широко обсуждались российским обществом в конце прошлого и начале нынешнего века. (ХХ в. — ред.)

Актуальна эта проблема для нашей страны и сегодня. Вот почему был необходим предпринятый нами краткий экскурс в историю этого вопроса.

P. S. Я понимаю, что у многих читателей приведенный текст может вызвать сомнения, недоумения и отторжение.

И, тем не менее, в свидетели вызывается — начальник личной охраны Николая II генерал Александр Иванович Спиридович.

В своей работе, изданной в 1912 г. для нужд Департамента полиции империи, губернских охранных отделений и жандармских управлений под грифом «секретно», Спиридович показывал, что большевики не были сторонника и активными организаторами террора. В 1922 г. Спиридович издал ее в Париже с добавлением 9 глав, касающихся периода 1913-1918 годов.

Летом 2005 г. этот вариант книги был издан в Москве под названием: Генерал Спиридович: Большевизм от зарождения до прихода к власти (М., 2005).

Послесловие для тех, кто не «догнал»

Итак мой маленький дружок, ты не остановился на научном объяснении вопроса: был ли Ленин (говорим Ленин – подразумеваем партия, говорим партия – подразумеваем Ленин) террористом или нет. Так вот – не был. Да я тебе не просто так болтаю, я продралась через все цитаты и факты. В статье Хлобустова разобраны все упоминания лично Ленина по этому вопросу. Ленин не просто считал террор бесполезным в революционной борьбе, более того он считал что для партии, для дела революции террор попросту вреден. Потому что Ленин всегда делал ставку на массы, на массовую партию, на то что народ сам завоюет лучшую жизнь, а не то что ее преподнесут народу на блюдечке с голубой каемочкой… «Ничто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и ни ГЕРОЙ…». Вот что было гимном у Ленина.

Террорист же это одиночка или представитель компактной группы. В силу поставленных перед ним задач, он глубоко законспирирован. Он вынужден уйти от работы с народом. Т. е. для партии он бесполезен. А так как зачастую в террор уходят умные и храбрые люди, то они обедняют революционную партия своим уходом (например как брат Ленина), вывод: терроризм вреден для дела революции.

Героизм по Ленину заключается не в том, чтобы пристрелить из кустов чубайса из калаша, на его месте появится сотни таких же чубайсов, а тебя скорее всего отловят. Героизм в том, чтобы научить простых людей, открыть им глаза, показать пути к лучшей жизни, т. е. создать партию, партию массовую и знающую. Эта ежедневная и кропотливая работа требует гораздо больше сил и мужества, чем красивый, но бессмысленный поступок. А ты что думал? Будет легко? Ленину было нисколько не легче.

Ой, надеюсь ты не думаешь, что я хочу представить Ленина пацифистом? Да не боже мой! Он ни минуты не верил, что мы сможем получить счастливое будущее без борьбы, без бешеного сопротивления со стороны олигархов и их прикормленных выкормышей. Бой будет непременно, но надо не отстреливать царских чиновников по одиночке, а бороться с системой, с самодержавным строем. И когда грянула революция 1905 года и рабочие вышли на баррикады, куда подевались хвалёные герои-террористы, почему они не вышли и не встали рядом, почему не возглавили, почему не обучили. Результат известен: несмотря на героизм восставших революция была жестоко подавлена и улицы российских городов по распоряжению ныне святого царя были залиты кровью ваших предков. А теперь подите и поставьте ему в благодарность свечку, это не единственная кровь на его руках.

Юмор от «Толстого пролетария» https://vk.com/fatprol

Ленин считал, что рабочих надо было обучить, восстание тоже наука, и герои должны не с булыжникам бросаться под танк и не с иконой, как тот священник в 1993. И лучшие представители народа не должны просто так гибнуть под гусеницами обкурившегося танкиста или от пули продажного снайпера. Как писал Ленин — надо готовить боевые отряды, и этим должны заниматься именно те, кто умеет, кто ушел в индивидуальный террор.

Вернемся к статье. Выводы, сделанные автором, основаны не только на цитатах из работ Ленина, но также из цитат его противников. Что мы видим, все эти Черновы, Савинковы и т. п., т. е. представители других партий прославляют факты индивидуального террора и всячески пинают большевиков за отказ от него. Ну как же, вильнюсский губернатор приказал избить демонстрантов на 1 мая, герой-террорист его в отместку ранил, и был казнен. Все партии заголосили: «да здравствует герой», а Ленин сказал, что зря он это сделал, он мог быть для дела революции гораздо полезнее. О, какой вой осуждения Ленин получил от либералов. Кстати, господа либералы, рыдающие о разогнанном Учредительном собрании, вы бы сначала узнали об ком вы плачете. Вы ж проливаете слезу о том, что Ленин не отдал власть людям, прославляющим террор.

Допустим, ты, мой читатель, не веришь Ленину, ну потому что тебя к этому приучили, допустим ты не веришь даже его оппонентам, потому что они тоже представители партий социалистической направленности. Ага, они все боролись против батюшки-царя и поэтому они бяки и им нет веры. Даже если они друг друга ругают. Тогда мой юный друг, читай вашу литературу и найдешь там тоже самое. Например почитай генерала Спиридовича, он при царе исполнял ту же должность, что Коржаков при Ельцине, начальник личной охраны. Уж ему-то ты веришь? Заметь, он был предан аки пес царю. И самостоятельно придешь к выводу, что Ленин терроризм, как способ борьбы, отвергал.

Главный вывод из Ленина по этому вопросу: террором занимаются те, кто не верит в классовую борьбу, в силу народа.