Наверняка все помнят из Евангелия библейскую историю про сестер Марию и Марфу. Когда Господь пришел к ним в гости, старшая сестра Марфа как истинная женщина позаботилась в первую очередь об угощении и стала накрывать на стол.

Радость от встречи с Господом она выражала деятельной заботой, поэтому увидев младшую сестру, «праздно» сидящую у ног Спасителя, Марфа возмутилась духом и с упреком обратилась к Иисусу: почему Он не реагирует на то, что Мария не помогает ей?

Благая честь Марии

Ответ Господа оказался неожиданным для Марфы, так как Он не только не поддержал ее, но и похвалил Марию, сказав, что Мария выбрала для себя благую честь. То есть люди, умеющие не только слушать Божье Слово, но и хранить его, те, кто могут отвлекаться от суетного мира и хотя бы время от времени посвящать себя Богу, молитве, пребыванию на Божественных службах, идут по правильному пути.

Это не значит, что Господь осудил Марфу, он одинаково любил и Марию, и Марфу, и их брата Лазаря, которого воскресил на четвертый день после смерти. Эта поучительная история — показательный пример для всех, кто хочет достигнуть конечной цели христианства — Царства Небесного. Настоящие христиане должны сочетать в себе и деятельную, и созерцательную жизнь.

Жены-мироносицы

Про сестер Марфу и Марию в Евангелии есть еще одна история, касающаяся воскрешения их брата Лазаря, которого Господь любил. После того, как Лазарь

воскрес, начались страдания Господни, так как еврейские первосвященники решились на подлость — убийство Иисуса Христа. Сестры в числе других женщин (их еще называют жены-мироносицы) остались верными Господу до конца, не побоялись погибнуть вместе с Ним или быть осмеянными, попасть в тюрьму. Они взошли на Голгофу, а на третий день после распятия с самого утра помазали тело своего Спасителя драгоценным миром.

За свою любовь и верность Мария и Марфа, как и другие жены-мироносицы, были вознаграждены. Дальше их ждала радостная весть: Господь воскрес! Они первые об этом узнали и передали апостолам.

Эти простые женщины оказались сильнее духом апостолов и других мужчин. Давно уже замечено, что при серьезных опасностях именно женщины вдохновляют на подвиги своих мужей, сыновей. Ранее и до настоящего времени в христианские храмы на служения приходит намного больше женщин, чем мужчин. Во времена советского безбожия многие православные храмы отстояли, то есть не отдали на разрушение, обычные женщины, бабушки в белых платочках.

Существует икона жен-мироносиц, среди которых изображены Мария Магдалина, Мария и Марфа, Мария Клеопова и другие женщины, служившие Господу. День памяти этих святых жен отмечают на третье воскресенье после Пасхи.

Паломничество

Понятие паломничества в наши дни утратило свое первоначальное значение. В древние времена паломники по святым местам заранее готовились к поездке, которая могла продлиться год и более. Многие погибали в пути, не выдерживая длительного перехода и многочисленных лишений. В наши дни всего за несколько часов можно долететь до Иерусалима, Святой Горы и прикоснуться к святыне.

В настоящее время паломническое агентство «Марфа и Мария» специализируется на организации паломнических поездок по редким маршрутам. Благодаря им все желающие могут присутствовать на Богослужениях, исповедоваться, причаститься и прикоснуться к Святым Тайнам.

Для паломников в монастырях построены гостиницы, комнаты, где можно отдохнуть и переночевать, их кормят в общей трапезной. Настоящие христиане, отправляясь в паломничество, не должны думать о комфорте, но ограничивать себя во всем, поститься. Если есть возможность, то лучше в это время побыть в уединении, помолиться, сосредоточиться на службе, только тогда от поездки можно получить пользу.

"Марфа и Мария" - паломническая служба

Прежде, чем отправляться в паломничество, необходимо у организаторов узнать все подробности поездки, обратить внимание на марку экскурсионного автобуса, заранее поинтересоваться расценками на услуги. Важно отправляться в паломничество вместе со священнослужителем и с богомольцами, близкими по духу. Зачастую в поездках возникают непредвиденные ситуации, которые может разрешить только священник.

Побывать в монастырях, поклониться святыне, присутствовать на долгих монашеских богослужениях — это тот путь, который избирали все верующие в России с незапамятных времен. Необходимо лишь не забывать, что полагаться следует в первую очередь на помощь Божию.

Объявив Себя всенародно Сыном Божиим, прежде Авраама бывшим, Иисус окончательно восстановил против Себя руководителей еврейского народа. Руководители эти не признали в Нем Мессию, объявили Его лжепророком и богохульником, а по закону Моисея (), лжепророка надлежало предать смерти.

Не уклоняясь от предстоявшей Ему смерти, отдавая жизнь Свою добровольно и имея власть вновь принять ее, Христос нашел, однако, что время для этого еще не наступило, и потому удалился из Иерусалима, но не тайно, а в сопровождении Апостолов и других учеников.

Иисус в Вифании

В продолжение пути , как говорит Евангелист Лука, пришел Он в одно селение (). Из последующих повествований известно, что это была Вифания, селение, расположенное недалеко от Иерусалима, на одном из склонов горы Елеонской; там жил Лазарь, которого Иисус называл Своим другом (), и сестры его, Марфа и Мария. Евангелист Лука ничего не говорит о Лазаре, быть может, отсутствовавшем в это посещение Иисусом его дома.

Наставление суетившейся Марфе о том, что нужно человеку

Приняв Иисуса с учениками, старшая сестра Марфа стала суетиться с приготовлением угощения для гостей, а Мария села у ног Иисуса и слушала Его. Сознавая, что одной трудно услужить всем гостям, Марфа обращается к Иисусу как бы с упреком, обнаружившим, однако, дружеские отношения Его к этой семье: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне ().

Не с укором, а с чувством глубокого сожаления ответил Христос на такую просьбу озабоченной Марфе: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом (), и считаешь это многое необходимым; но ты ошибаешься: твоя забота, твое усердие направлены к тому, без чего можно обойтись и что составляет лишь житейскую, скоропреходящую суету. А нужно только одно – внимание к Слову Божию и исполнение воли Его. Мария, которую ты упрекаешь, избрала лучшее дело, и то, что она приобретает, слушая Меня, никогда не отнимется от нее, всегда останется при ней как в этой, так и в будущей жизни».

Марфа любила Иисуса не менее Марии, любила слушать Его и, конечно, исполняла Его главнейшие заповеди, но она признавала необходимым прежде заняться житейскими делами, а потом уже внимать Слову Божию; в заботах и суете она забывала сказанное раньше Иисусом: ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (). Мария же считала искание правды Божией выше житейских забот и потому всей душой отдавалась этому лучшему делу, забывая все земное.

Иисус часто бывал в доме Лазаря, Марфы и Марии; идя в Иерусалим и возвращаясь из него в Галилею, Он заходил к ним по пути; во время же пребывания Своего в Иерусалиме Он часто уходил от шумной толпы и приходил к ним для отдыха. А такие дружеские отношения Иисуса к этой семье доказывают, что все члены ее, в том числе и Марфа, были хорошие люди, вполне достойные любви Его.

Возвращение семидесяти учеников и беседа с ними Иисуса

Выйдя из Вифании, Иисус с Апостолами пошел в Галилею. Каким путем Он проходил и где встретился с возвратившимися семьюдесятью учениками – Евангелист не говорит. Некоторые толкователи полагают, что Иисус встретился с ними в Перее, так как семьдесят учеников посланы были туда, где Он Сам еще не был, а не был Он именно в Перее. Не отвергая того, что Иисус, возвращаясь в Галилею, прошел через Перею и там проповедовал и совершал чудеса, мы думаем, однако, что встреча с семьюдесятью учениками должна была произойти не в Перее, а в Галилее: из Галилеи они были посланы, и в Галилею должны были возвратиться; только там они могли собраться все вместе, чтобы дать отчет Пославшему их.

Увидя Иисуса, семьдесят учеников Его с радостью приветствовали Его и с восторгом говорили: Господи! И бесы повинуются нам о имени Твоем (). Они, конечно, рассказали о всех чудесах, совершенных ими именем Иисуса, но главнейшим чудом, несомненно, считали изгнание бесов.

«А Господь сказал им: не удивляйтесь, что бесы повинуются вам; ибо начальник их давно низвержен и не имеет никакой силы. Хотя для людей это и не было видно, но для Меня, созерцающего и невидимое, это было видно: как молния спал с неба сатана» (Феофилакт. Толкование Евангелия от Луки).

По объяснению епископа Михаила, «упасть с неба – значит вообще пасть, унизиться, быть побежденным, как бы уничтоженным; сияние же молнии представляется образом внезапности и быстроты. Сын Божий еще до воплощения Своего видел внезапное, как молния, падение возмутившихся ангелов; но так как они, низвергнутые с неба, стали соблазнять людей и склонять их на служение злу, то Сын Божий воплотился с целью освободить людей от греха, Сам подвергся искушению от диавола, победил Его и затем изгонял бесов из одержимых ими людей. Окончательное же поражение диавола и торжество добра над злом совершится при кончине сего мира. Всю эту борьбу и победу над сатаною Господь представляет в одном пророческом духовном созерцании и выражает кратко словом «видел». По поводу радости семидесяти учеников о том, что и бесы повинуются им, Господь в этой возвышенной и образной речи объясняет им, что победа эта над демонами обеспечена Его силою: ибо они уже были побеждены, побеждаются и будут побеждены; победа учеников Его над демонами есть плод Его победы над ними, необходимое и неизбежное следствие Его торжества над ними» (Толковое Евангелие. 2. С. 407–409).

Сказав о победе над сатаной, Иисус дал Своим ученикам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью . Слова эти нельзя понимать буквально; нельзя считать, что отныне ученики Иисуса будут вполне безопасно наступать на ядовитых змей и скорпионов. Слова – и на всю силу вражью – убеждают нас в том, что здесь речь идет опять-таки о власти над злыми духами, над этой враждебной людям силой, а не над змеями и скорпионами, как пресмыкающимися гадами. Выражаясь иносказательно о победе над диаволом, Иисус в такой же, то есть иносказательной форме выразился и относительно данной ученикам власти над ним и всей его вражьей силой.

Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.

По объяснению епископа Михаила, в Писании иногда представляется с книгой, в которой записываются имена и дела верных рабов Его. Поэтому быть написанным на небесах – значит быть гражданином Небесного Царства, или получить блаженство вечной жизни (Толковое Евангелие. 2. С. 409–410).

Беседа Иисуса с законником о заповедях

Где именно происходила эта беседа Иисуса с учениками, наедине или в присутствии толпы народа, – Евангелист не поясняет; ничего не говорит он также и о том, куда затем пошел Иисус, а прямо переходит к повествованию об искушении Иисуса одним из законников, то есть книжников, изучавших Писание. По всей вероятности, законник искушал Иисуса всенародно, так как в противном случае искушение это было бы, с точки зрения самого законника, бесцельно: нельзя было бы обличить Иисуса в неправильном понимании закона.

Учитель ! – сказал он, – что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Христос заставляет лукавого законника самого ответить на этот вопрос. «Ведь ты знаешь, что в законе написано? Как читаешь, как понимаешь его?»

Законник дословно повторил закон, содержащийся во Второзаконии (6, 5) и в книге Левит (19, 18), о любви к Богу и ближним.

Выслушав его, Иисус сказал: «Правильно ты отвечал ; поступай так, как в законе написано, и достигнешь жизни вечной».

В то время вопрос о ближнем решался законниками различно: основываясь на букве закона, изложенного в книге Левит (19, 18), законники исключали из числа ближних всех неевреев; но некоторые из них считали своими ближними только таких же праведников, какими признавали себя, всех же прочих евреев называли грешниками, гнушались ими, презирали их и поэтому не причисляли их к своим ближним. Любя только таких ближних, законник хотел сказать Иисусу, что он в точности исполняет требование закона; но, подозревая, что Иисус не согласится с таким учением о ближних, сам спрашивает Его: а кто мой ближний ? ().

Притча о милосердном самарянине

На этот вопрос Иисус ответил чудной притчей. Шел священник и увидел лежащего при дороге едва живого человека, раздетого, израненного, истекающего кровью; служитель Божий даже не остановился, увидев несчастного, и прошел мимо. Следом за ним шел левит, подошел к нему, из праздного любопытства посмотрел на него и пошел своей дорогой. Проезжал той дорогой и самарянин; и он увидел страдальца. Самарянин, презираемый евреями (о самарянах см. выше с. 211), глубоко убежденный в том, что ни один еврей никогда не окажет ему помощи в несчастии, видит израненного, умирающего еврея; чувства жалости и сострадания заставили его забыть народную вражду и оказать врагу своему такую помощь, какую вправе были бы ожидать от него лишь самые близкие родственники: он размыл раны вином, помазал их для утоления боли маслом и перевязал их; посадил несчастного на своего осла и повез его в ближайшую гостиницу, а сам шел пешком; ухаживал за больным и в гостинице, и, отъезжая на время, поручил его попечению содержателя гостиницы, приняв все расходы на свой счет.

Этот самарянин лучше священника и левита, лучше всех законников понял, что для жалости и сострадания, а следовательно, и для милосердия, нет различия между самарянином, евреем и язычником, что в этом отношении все люди равны, все – ближние нам.

Понял это и законник, искушавший Иисуса; но все-таки гордость, еврейская помещала ему назвать самарянина ближним еврею, попавшемуся разбойникам, и на вопрос – кто из этих троих... был ближний попавшемуся разбойникам ? – отвечал: оказавший ему милость . Тогда Иисус сказал: «Иди, и ты поступай так же по отношению ко всем без исключения людям, и в таком только случае можешь рассчитывать на Вечную».

Просьба учеников научить их молиться

После встречи этой с законником Иисус, по всей вероятности, продолжал путешествие по Галилее; и вот, один из учеников Его попросил научить их молиться и сослался на пример Иоанна Крестителя, научившего своих учеников. Надо полагать, что этот ученик был не из двенадцати Апостолов, которых Иисус научил молиться раньше этого.

Исполняя просьбу ученика, Иисус произнес ту же молитву, которой учил Апостолов в Нагорной проповеди (см. выше, с. 349), а затем и то же самое учение о неотступности в молитве.

Некоторые толкователи полагают, что Евангелист Матфей соединил в одну Нагорную проповедь много поучений Иисуса Христа, сказанных им в разное время. Если считать это мнение основательным, то придется признать, что Иисус не во время произнесения Им Нагорной проповеди, а только теперь впервые научил Своих учеников молиться; но такое заключение более чем неправдоподобно: трудно допустить предположение, что Христос лишь в конце Своего служения научил Своих Апостолов молиться; в то время, к которому относится повествование Евангелиста Луки, Иисус изложил уже перед Апостолами все Свое учение, и Ему оставалось лишь убедить их, что Ему, по воле Отца Его, надлежит пострадать, быть убиту и воскреснуть в третий день; следовательно, силе неотступной молитвы и самой молитве Он научил их значительно раньше.

Молитва Господня, записанная Евангелистом Лукой, не вполне тождественна с молитвой, записанной Евангелистом Матфеем, в отношении просьбы о хлебе насущном. Матфей 6. 11: Лука 11. 3: Хлеб наш насущный дай нам на сей день. Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день .

Думаю, что тут нет никакого противоречия. Во-первых, Евангелист Лука записал не ту молитву, которую Господь преподал в Нагорной проповеди , а другую, которою Он значительно позже научил молиться постоянно ходивших за Ним слушателей (учеников), а Господь мог несколько изменить прежде данную молитву. Во-вторых, в молении о хлебе насущном главная мысль выражена словом насущный , а не словами сей или каждый . Христос научил нас просить у Бога только того, без чего мы не можем существовать, что составляет существенный, насущный предмет наших потребностей, но не более; поэтому просим ли мы хлеба насущного на сей или на каждый день, это нисколько не изменяет главной мысли. К тому же, молясь каждый день о даровании нам хлеба насущного на сей день, мы невольно привыкаем к мысли о том, что молим о даровании нам его на каждый день моления, или на сей день, что одно и то же. И ученики Господни могли, таким образом, невольно изменить это слово молитвы, а с их слов, вероятно, и записал эту молитву Евангелист Лука.

По сказанию Евангелиста Луки, учению о неотступности молитвы Иисус предпослал притчу о человеке, пришедшем к другу своему в полночь просить три хлеба; просьба была заявлена крайне несвоевременно и, однако, была исполнена, и притом не подружбе, а по неотступности ее. Применяя эту притчу к обращающимся к Богу с молитвой, Христос сказал: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам (). В словах – просите, ищите, стучите – невольно слышится, как неисполняемая вначале молитва, при постоянном повторении ее, доходит до неотступности, как она смело и уверенно стучится в двери милосердия Божия.

Александр Польшин

Беседа в храме св. Иоанна Богослова

Сегодня мы поговорим об эпизоде с Марфой и Марией. Он описан в евангелии от Луки очень кратко, но в нем много важных для христианской жизни нюансов. Прочитаем этот эпизод не торопясь, запоминая все те немногие слова, которые здесь произносятся.

Итак, Лк.10, 38-40.

«В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее.»

Этот небольшой текст кажется простым и понятным, тем более, что мы уже привыкли его понимать определенным способом. Многие из нас, да и я сам до недавнего времени, воспринимают ситуацию с Марфой и Марией по заключительным словам Иисуса: «…Мария избрала благую часть…». Раньше я видел в этом противопоставление того, что делает Марфа, тому, что сделала Мария - бросила работу и слушает «духовные» беседы за столом. Нам кажется очевидным, что словами о «благой части» Иисус противопоставляет «земное» «небесному», то есть хлопоты Марфы о «большом угощении» сидению Марии у ног Иисуса. А некоторые люди делают из этого и вовсе крайний вывод, оставляя всякие заботы об основных своих жизненных нуждах, чтобы жить только «духовным».

Но не обманывает ли нас эта очевидность? Так ли прост этот эпизод и так ли прост Иисус, чтобы заполнять время своей жизни известными противопоставлениями: плохие-хорошие, духовные-бездуховные, земное-небесное? Если так думать, так понимать Евангелия, тогда все может стать простым и лёгким. Тогда войти в Царство Небесное, войти в «новую жизнь» станет проще простого, достаточно отвернуться от всех земных забот и жить только «духовным». Не беспокоиться о еде, об угощении друзей и родственников, не обременять себя земными заботами о детях, и ожидать, ожидать прихода «небесного».

Конечно, христианин не может рассуждать таким упрощенным способом: земное это плохо, а вот небесное это самое лучшее, поэтому отбросим все, что земное, и будем собирать исключительно то, что нужно для неба. Речь не идет о противопоставлении. Речь идет о чем-то другом, совершенно другом.

Противопоставить что-то чему-то легче легкого. Одного человека другому человеку, одну нацию другой нации, одну веру другой вере. И одно назвать хорошим, а другое назвать плохим. Мне очень легко стать хорошим, приписав себя к хорошей нации, к хорошей вере, к хорошей партии. Вот я приписал себя к хорошей партии и сам стал хорошим. Вот я приписал себя к хорошему Иисусу и сразу стал хорошим. А все, кто не приписали себя к Иисусу, они все плохие. Тогда я имею право их ненавидеть и даже имею право требовать их уничтожения, потому что они плохие, они же не с нами, хорошими.

Мы все время попадаемся на эту удочку. Мы очень легко делим на своих и чужих, на плохих и хороших. И конечно приписываем себя к хорошему, правильному. И тогда оказывается, что мы всегда хорошие, мы всегда правильные, у нас всегда самая замечательная вера и мы вообще отличные люди, а все остальные - плохие. И тогда все вопросы решены, и не надо выяснять, кто же прав и кто виноват. Потому что мы - хорошие и мы всегда правы, а они - плохие и они всегда не правы. Надо только побыстрее сообразить, что мне будет удобнее назвать плохим, а что будет выгоднее назвать хорошим.

А в этом эпизоде и думать нечего, это очевидно, что земная юдоль, земная жизнь - это плохо. Болезни, несчастья, бедность, унижения, вот что такое земная жизнь. Конечно, это плохая жизнь, конечно, земное - это плохо. А вот небесное, где нас ожидает покой, радость, наслаждение - это очень хорошо. Поэтому мы сразу голосуем за небесное, а земное предаем проклятию.

И тогда кто такая Марфа? Она - плохая, потому что служит земным заботам, заботится о большом угощении. А Мария? Конечно, она хорошая, она лучше Марфы, она правильная - потому что все земное (помощь своей сестре) она отбросила и хочет только небесного, «духовного».

Некоторое время назад я был уверен, что так думать - это правильно. Что, конечно же, Марфа - забитая «клуша», ничего в духовном не смыслящая, и она не мой «герой». А вот Мария - очень правильная, «просветленная», она не боится своей злой, бездуховной сестры, а упорно сидит у ног Иисуса и слушает речи о «духовном». Вот так я думал.

И все же мне было жалко Марфу, хотелось, чтобы и она смогла приобщиться к «духовному». Поэтому я продолжал читать Евангелия, пытался понять другие эпизоды, где Иисус говорит о «духовном». А потом я сообразил, что совсем не о «духовном» говорит Иисус, а о чем-то, для моего философски настроенного ума, совсем не понятном.

Я в то время читал не только Евангелия, но и разных духовных учителей, таких как Гурджиев и Успенский, Кастанеда, Бхагаван Шри Раджниш, различные философские учения. И как-то я подумал, ведь то, о чем говорит Иисус в Евангелиях очень похоже на то, о чем говорят эти учителя и философы.

Так в чем тогда суть христианства, если его учение подобно учениям других учителей? Или я на самом деле совсем не понимаю того, о чем говорят Евангелия? Как мне настроить свое мышление, свой ум, чтобы я увидел настоящую суть Евангелий? Ведь если и идут на казнь ради верности своим идеалам (это я хорошо понимал), то уж во всяком случае, из-за этой верности никто из великих учителей еще не воскресал.

Но если верность учению Евангелий отмечена таким невероятным событием, как Воскресение Иисуса, тогда и само его учение не может быть простым повторением того, что было известно до него. Он должен был говорить, возвещать, нечто совершенно не похожее на то, что говорили другие учителя «духовного».

В эпизоде с Марфой и Марией проявилась очень важная черта проповеди Иисуса о «новой жизни». «Новая жизнь» не может так просто выражаться через противопоставление «земного» «небесному». Тайна этой жизни требует какого-то иного думания, иного понимания, чем простое противопоставление.

Противопоставление это не христианский путь. Христианский путь это то, что называется «новой жизнью». И об этой «новой жизни» нам нужно как-то понять, исходя из того, что Иисус говорит, а еще больше из того, какие поступки Он совершает.

Попробуем в этом эпизоде увидеть проявления «новой жизни».

Есть очень важный аспект этой ситуации. Мы, взрослые люди, смотрим на поведение Марфы и Марии через призму ответственности перед своими обязанностями. И, конечно же, Мария ведет себя крайне безответственно перед Марфой и перед самим Иисусом, оставив свои обязанности быть помощницей Марфе. А Марфа для нас выступает как человек взрослый и ответственный, который идет на любые неприятности ради выполнения взятого на себя дела.

Поэтому, если понимать слова Иисуса так, что Мария ведет себя правильно, а Марфа - не правильно, то такое понимание естественно вызовет в нас недоумение и внутренний протест. Тогда ведь, при таком нашем понимании, окажется, что ответственное и серьезное поведение Марфы в глазах Иисуса совсем не так ценно, как безответственное, легкомысленное поведение Марии. И мы недоумеваем, как может хороший, справедливый Иисус быть таким несправедливым в очевидной для любого взрослого человека ситуации? И мы «разбиваемся» на два лагеря. Один лагерь - люди серьезные и ответственные, находят в этом эпизоде причину для недоверчивого отношения к Евангелиям и к самому Иисусу. Другой лагерь - люди легкомысленные и безответственные, находят в словах Иисуса о «благой части» призыв к полному пренебрежению земными заботами ради чистой духовности.

Для меня является очевидным, что не мог Иисус вкладывать суть своей проповеди о «новой жизни» в противопоставление ответственного поведения безответственному, не мог Иисус так просто поощрять пренебрежение земными заботами, жизненно необходимыми каждому человеку. Значит суть слов о том, что Мария избрала «благую часть» заключается не в поощрении пренебрежения помощью сестре в «большом угощении», а в чем-то ином.

Не надо также представлять себе, что это была обычная, уже привычная для окружающих, реакция Марии на приход Иисуса: только он вошел в дом, Мария тут же усаживается возле его ног, и уже ничем её не прогонишь. В этом случае Марфа бы и не рассчитывала на помощь Марии, и не требовала от Иисуса заставить Марию помогать ей в кухонных делах. Тогда и не было бы ничего, что могло бы стать причиной для слов Иисуса о «благой части». Если это уже было не один раз и все уже привыкли к поведению Марии (сидеть у ног Иисуса), значит, и для Иисуса не было в этом ничего особенного, чтобы специально сопоставлять работу Марфы и поведение Марии. И не было бы причины запоминать эту ситуацию, и тем более, хранить её так долго, пока она не была записана в Евангелии.

Но поведение Марии оказалось для Марфы неожиданным, поэтому она рассержена и возмущенно требует от Иисуса восстановить порядок, вернуть Марию к привычному для неё поведению. Такое событие, как конфликт в доме Лазаря, близкого друга Иисуса, вызванный необычным поведением младшей в доме, нарушивший степенный ритуал «большого угощения», и вовлечение в этот конфликт такого значимого гостя, как Иисус - все это, конечно же, не могло не привлечь к себе пристального внимания всех присутствующих. И поэтому такая ситуация запомнилась очень хорошо, и пересказывалась впоследствии как яркий пример необычного поведения самого Иисуса, а не только Марии.

Начнем с очевидного обстоятельства. Если этот эпизод произошел на самом деле, значит это была конкретная ситуация со всеми обстоятельствами реальной жизни того далекого времени. То есть люди ходили по земле, в определенной одежде, были определенные правила того, как встречать гостей и как гостям вести себя в доме хозяина и так далее. Поэтому краткое описание эпизода мы можем наполнить этими реальными обстоятельствами.

Тогда представим себе, что было так. Иисус с учениками после долгого пути приходит в дом Лазаря, после обязательных приветствий они приводят себя «в порядок», совершают ритуальное омовение, где-то в тени, под деревьями, отдыхают некоторое время. И только потом их приглашают к столу, на трапезу. По восточному обычаю того времени за трапезой возлежали вокруг низкого стола. Если трапеза была большой, то блюда приносили и уносили в определенной очередности. За столом обязательно был глава, уважаемые гости, просто гости и т.д. Во время трапезы велись неспешные разговоры с соблюдением старшинства и авторитета присутствующих.

Поэтому будет некорректным представлять себе этот эпизод упрощенно, так, будто Иисус, войдя в дом, сразу же начал говорить, а Мария тут же уселась у его ног и поэтому Марфа не может без Марии накрыть стол и тут же высказывает свои претензии, а Иисус сразу отвечает ей словами о «благой части». Евангелист своим кратким описанием передает лишь суть эпизода. А чтобы эту суть выявить и уяснить, надо присмотреться к ситуации не торопясь, учитывая все особенности того времени, которые были для евангелиста очевидны, но для передачи сути возникшего конфликта казались несущественными.

Начнем с Марфы. Итак, она «заботилась о большом угощении». Представим себе, что она хорошая хозяйка. И к тому же она - старшая женщина в доме. Это дом Лазаря, он глава этого дома, как мужчина, а Марфа старшая на женской половине. Мария - самая младшая в доме, поэтому она в полном подчинении у старшей сестры. Такими были законы родовой иерархии в то время, такими эти законы остаются и сейчас, особенно в странах Востока.

Марфа знает, что вечером к ним в дом придут гости, учитель Иисус и его ученики, а может быть и еще другие люди, вокруг Иисуса всегда много любопытных. Она с раннего утра посылает слуг на базар, следит, чтобы все вовремя приготовили, и еще масса всяких хлопот.

Она знает, что придут близкие друзья ее брата. То есть люди для неё очень важные, уважаемые. И конечно она уже знает, кто такой Иисус. Более того, он не только друг её брата, но он и её друг. Поэтому она старается все сделать наилучшим образом.

Но это все-таки восточное общество, дружба - дружбой, а иерархия гораздо важнее. Иисус для Марфы не просто друг, он - учитель. Поэтому в глазах Марфы Иисус очень уважаемый, большой человек. А по закону восточного гостеприимства он даже становится выше хозяина дома, и хозяин дома, как слуга, выполняет желания гостя. Значит, иерархически, первым идет Иисус, потом Лазарь, как хозяин дома, а потом Марфа, как старшая на женской половине.

И вот, приходит Иисус с учениками. Лазарь их встречает, приглашает к столу, все рассаживаются. Иисус и Лазарь на почетных местах, остальные садятся тоже в определенном порядке. Марфа подает лучшие блюда Иисусу, а другим разносят еду слуги, или же меньшая в доме, Мария, если у них не было слуг. Начинается застольная беседа, идет важный, неспешный мужской разговор.

Прислуживают за столом, конечно же, женщины, но они приходят и уходят, никак не проявляя своего отношения к тому, что происходит за столом, не подают реплик по поводу услышанного разговора мужчин. Их роль чисто функциональна, принести-унести, поддерживать порядок на столе, а общение, разговоры - это только для мужчин. Нарушить этот порядок в распределении функций, всегда означает проявление неуважения к гостям и особенно к главному, дорогому, важному гостю, в данном случае это Иисус. И даже дети не могут самовольно нарушать такой порядок, а только если этого захочет главный гость.

Через время Марфа видит, что гостям нравятся её блюда, они довольны вкусной едой. Она понимает, что не зря так много сил отдала для приготовления угощения, выразив этим все свое почтение и любовь к учителю и другу. И она старается, чтобы и все последующие блюда были не хуже первых. Поэтому у неё каждый человек на счету, ей очень важно, чтобы все её помощники на кухне, в том числе и Мария, все делали быстро и правильно.

Теперь поговорим о Марии. Она младшая, она в подчинении у Марфы, её задача - исправно прислуживать. Обратим внимание на слова Марфы: «…она меня оставила…». То есть до какого-то момента Мария помогала Марфе, приносила, уносила, может что-то мыла, добавляла, резала, в общем, работала, как и положено младшей в доме. И конечно, ей никак нельзя было хоть где-нибудь замешкаться. И вдруг она все это дело бросила и выпала из своих обязанностей.

Для этого у неё должны были появиться какие-то очень веские причины. Именно этот момент мне представляется центральным, узловым для понимания сути всего эпизода.

Конечно, поступок Марии - оставить Марфу и «сесть у ног Иисуса», это порыв глубокой и сильной души, а не результат умственного анализа разных вариантов поведения. Но чтобы нам понять всю глубину этого поступка, нам надо его проанализировать и увидеть все обстоятельства, среди которых оказалась Мария.

В тексте сказано: «…и села у ног Иисуса…». Это значит, что Мария из статуса прислуживающей за столом, перешла в статус участницы трапезы, даже если она при этом ничего со стола и не брала. Иначе говоря, «села у ног Иисуса» означает, что Мария нарушила порядок, нарушила правила поведения женщины, чья обязанность - прислуживать мужчине. Конечно, Иисус был знаком с Марией, и, наверное, относился к ней по-особенному тепло. Но порядок есть порядок, и знакомство с Иисусом не оправдывает его нарушения.

Вы знаете старинный обычай, когда один или несколько учеников, могли сидеть у самых ног учителя, чтобы не пропустить ни одного его слова. Такую милость могли получить только избранные из учеников, посторонний не мог так поступить, для этого надо было быть принятым в ученичество.

Поэтому слова «…села у ног Иисуса…» могут выражать либо аллегорию того, что Мария слушала Иисуса очень внимательно, впитывая каждое его слово, но фактически сидела все же где-то поодаль, не вторгаясь в пределы мужского мира. Либо указывают на фактическое положение Марии, просто севшую у ног Иисуса, не обращая внимания на то, что она перешла границу, отделяющую мужской мир от женского.

Наверное, Марфа, не найдя Марии на кухне, вышла посмотреть, все ли в порядке за трапезой, и увидела, что Мария сидит возле мужчин. Зачем ей сидеть возле мужчин? Конечно, ей пора подбирать мужа, но не таким же способом! Для девушки неприлично так вот, без разрешения и согласия Иисуса, или хотя бы Лазаря, сидеть возле стола, где собрались мужчины.

Марфу такое поведение Марии возмутило. Мало того, что так неприлично ведет себя перед старшими, перед мужчинами, так еще и на кухне из-за неё может все разладиться, из-за неё такая замечательная трапеза может закончиться каким-нибудь конфузом. Поэтому Марфа вполне могла подойти к Марии и сказать, например, такое: «Слушай, сестренка, ты чего тут сидишь? А ну, марш на кухню! У нас работы еще много, видишь, сколько гостей (это минимум 12 учеников и Иисус, а может и еще какие-то соседи были). Надо, чтобы за столом было все в порядке, а ты тут расселась, а ну давай, давай, работай».

Мария вполне могла на эти слова Марфы ничего не ответить и продолжать сидеть и слушать то, о чем говорят за столом. Марфа же могла подойти и второй раз, и третий, наконец, даже дать подзатыльник, или особо суровым голосом как-то шыкнуть на Марию. Но, как мы знаем, Мария продолжала сидеть «у ног Иисуса».

Выпадая из круговорота своих обязанностей, Мария идет на очень серьезный конфликт. Она игнорирует свой статус младшей в семье, она игнорирует свой статус помощницы, она игнорирует статус Марфы как старшей. И тем более, она пошла на очень серьезный конфликт со своим старшим братом Лазарем, главой семьи и дома.

Смотрите, как интересно. Перед нами разворачивается конфликт в семье. Это один из немногих примеров конфликта между поколениями, который зафиксирован в Евангелиях, конфликт подростка Марии со старшими братом и сестрой. И к тому же, этот конфликт связан с Иисусом, ведь это он спровоцировал Марию восстать против Марфы. Такой же конфликт, как и сейчас в тысячах семей.

С другой стороны, неужели гости, и прежде всего Иисус, как главный на мужской половине, неужели они не видели эту ситуацию? Конечно, они видели, что Мария нарушает все правила поведения за приличным столом. А что делает Иисус? Он ведь сейчас старший, исход ситуации зависит только от него. Все сходится к нему, как он определит и оценит всех участников конфликта, так оно и будет.

В чем долг старшего - за столом, в семье, на работе? Его долг в том, чтобы поддерживать порядок, чтобы все было по порядку, по ранжиру, согласно иерархии. Чтобы старшие сидели на почетных местах, чтобы младшие сидели на своих местах, чтобы слуги занимались своим делом. Это обязанность главного в доме. Это было совершенно естественно в те времена, это остается принятым и сегодня.

Кто главный в ситуации с Марфой и Марией? Конечно, Иисус, как гость, как учитель. Должен он следить за порядком? Да конечно должен! Представьте, все сидящие за столом смотрят на него удивленно, а рядом сидящие, возможно, и говорят ему шепотом, как бы намекая: «Это нехорошо, это же нарушение всех порядков, Мария портит нам всю картину, ты как старший, давай, восстанови порядок». И что должен был сделать Иисус? Да он мог одной бровью повести, и Мария бы сразу побежала на кухню. Она ведь тоже знала, кто такой Иисус. Так что не только на его слово, а на еле заметный жест отреагировала бы соответствующим способом. И его она бы не ослушалась. Но Иисус молчит.

Вот смотрите, какое странное поведение. Иисус во многих эпизодах проявляет себя очень странно, неожиданно, необычно. Все ждут от Него одного, что вот так надо поступить, что так вообще поступают взрослые, серьезные люди, мужчины. А он берет и как-то так поступает, что все взрослые приличные, нормальные люди тут же «пролетают». И это раздражает и возмущает.

Иисус молчит. Иисус не восстанавливает порядок. Странно. Учеников это должно было насторожить и они, зная уже своего учителя, вполне могли сосредоточить внимание на возникшей ситуации. Учитель ведет себя как-то странно, не восстанавливает нарушенный порядок, что он задумал?

А теперь смотрите, какой еще сюжет возникает в ситуации. Марфа не выдерживает, она впрямую обращается к Иисусу: «…или тебе нужды нет…». Женщина к мужчине, да когда он еще за столом, с гостями. Это тоже не очень поощрялось, такое вторжение женских проблем в мужскую компанию. Иисус или Лазарь вполне могли сказать Марфе: «Ты - женщина, ты главная на женской половине, у тебя есть авторитет и власть, есть слуги, вот и распоряжайся, чтобы все было в порядке, и не лезь в наши мужские разговоры».

Но Марфа не выдерживает. Она сама идет на нарушение порядка с тем, чтобы призвать Иисус к восстановлению глобального порядка. То есть она настолько раздражена нежеланием Иисуса восстановить порядок в доме, что готова сама принять нарекания за то, что она неприлично себя ведет, ради того, чтобы восстановить глобальный порядок и вообще всех поставить на место. Она как бы говорит: «Иисус, ты же видишь, Мария перестала мне подчиняться, так недалеко и до бунта, так что давай, быстрее поставь нас всех по тем местах, где нам должно быть, и тогда все будет хорошо, я успокоюсь, мне больше ничего не надо, только восстанови порядок».

Теперь зададим себе вопрос: что же так могло привлечь Марию в разговоре Иисуса с учениками, что она пошла на такой серьезный конфликт?

А конфликт действительно для неё серьезный. Вот представим - закончилась трапеза, Иисус с учениками ушли, а Мария осталась один на один с Лазарем и Марфой. И вот тут, конечно, Мария получит «по всем статьям» и от Лазаря, и от Марфы, уж они теперь ей выскажут все, что о ней думают. А куда денешься? Мария может жить только здесь, в этой семье. Она не может просто так взять и уйти. Тогда не было такой свободы, как сейчас, когда подростки сбегают из дома по самым малым причинам. То есть, физически Мария может уйти, но как ей тогда жить? Уйти к чужим людям - в качестве кого? В те времена социум был очень жестким: или дома, или замуж, или на содержание, или умрешь и очень быстро.

Поэтому должно было быть нечто очень важное для Марии в том, что происходило за трапезой Иисуса с учениками, ради чего она решилась на конфликт, зная, чем он может для неё закончиться.

Что такое особенное было между Иисусом и учениками и столь важное для Марии, что ради него она намеренно отказалась от своих привычных обязанностей, не думая, что будет потом, в какой конфликт она себя ввергает. Она не хочет всего этого знать, она хочет сейчас быть рядом с тем, что происходит за столом Иисуса.

А мы сами, ради чего мы можем рисковать? В каких ситуациях мы вообще согласны потерпеть какой-то убыток? Конечно, ради чего-то, достаточно важного для нас. По пустякам мы же не будем подвергать себя лишним нареканиям. И Мария, как хорошая, примерная младшая сестра, она ведь не будет провоцировать конфликт ради праздного интереса или ради того, чтобы себя как-то показать перед гостями: «ах, какая я независимая, ах, а мне все равно, что вы подумаете».

Давайте еще раз попробуем представить себе, кто такая Мария. Она молодая девушка, еще не замужем, но уже достаточно взрослая, по меркам того времени, чтобы понимать, как надо себя вести в присутствии гостей. И, наверное, она уже не первый раз помогает Марфе в домашнем хозяйстве, в приеме гостей, уже знает круг своих обязанностей, знает, как важна Марфе её помощь, и. наверное, её не раз хвалили за проворность и примерное поведение. И поэтому такой резкий переход от послушания к своеволию был очень серьезным решением для Марии, и столь возмутительным для Марфы, привыкшей к покорности Марии.

Теперь попробуем представить себе, что же происходило за трапезой Иисуса с учениками. Что могло составить содержание или предмет, как говорят философы, их общения? Можно предположить следующие варианты.

Конечно, они могли говорить о том, что было с ними сегодня днем, кто им встретился, кто что спрашивал, что отвечал Иисус и так далее. То есть разговор о делах текущего дня. Интересно это будет Марии? Не очень. Это интересно лишь для тех, кто непосредственно в этом участвовал.

О чем еще они могли говорить? Например, о том, что у нас называется «политикой». Они могли говорить о том, что Ирод сделал «то-то», а синедрион требует «того-то», а вот Иоанн Креститель обличает «тех-то». В общем, тоже чисто мужские разговоры. Интересно это для Марии? Тоже не очень.

И тем более для неё был бы неинтересен разговор о ценах на базаре, о погоде, обо всем прочем, житейском. Ради таких разговоров рисковать отношениями со старшими в доме, даже при известном любопытстве женщин, она бы не стала.

Конечно, ученики могли и эти темы обсуждать с Иисусом. Ведь ученики живые, нормальные люди, у них много впечатлений, тем более, что в компании с Иисусом впечатлений всегда хватало. Так что им было о чем поговорить. Но вряд ли это могло заинтересовать Марию.

О чем еще они могли говорить? Они могли говорить о Торе, о Законе, о пророках, о Мессии, то есть обсуждать какие-то богословские темы. Еще бы с Иисусом не поговорить об этом! Да, уж с кем еще можно об этом поговорить! Правда? Могли? Конечно, могли. Любимый ученик Иоанн был образован, Петр тоже был умен, с богатым жизненным опытом, да и другие ученики, они ведь не совсем безграмотные рыбаки, если продолжают ходить с Иисусом. Интересно ли это было бы для Марии? Тоже нет. Для девочки в таком возрасте «философские» разговоры, ну, просто «мимо пролетают» и все.

Какие еще могут быть варианты?

И я представил себе такую «сценку», которая, как мне кажется, здесь вполне применима. Вообще, мне очень помогает при чтении Евангелия, когда я ту или иную евангельскую ситуацию переношу на конкретную, жизненную ситуацию. И чаще всего эти ситуации связаны с отношениями между детьми и родителями, между детьми и взрослыми. Многое из Евангелий в такие отношения «помещается».

Вот какая ситуация мне представилась. Когда детей, как говорится, не выгонишь из-за стола? Когда им настолько интересно быть вместе с взрослыми, что они прибегают ко всяческим уловкам, чтобы не уходить? Уже и спать давно пора, уже нарушен весь детский режим, завтра в школу надо рано идти, а они все сидят с взрослыми, и не выгонишь их никак. Когда им настолько интересно быть с нами, взрослыми? Разве когда мы о погоде говорим, или о ценах на базаре, или философствуем, или о политике спорим? Нет, конечно.

Им интересно быть с нами тогда, когда между нами возникает нечто, что обычно называется на взрослом жаргоне «хорошо сидим». Когда мы «хорошо сидим»? Когда между нами появляется некая открытость, тепло, благожелательность, радость. Вот когда за столом радость, и все друг другу рады, и песни хорошие вместе поют, и рассказывают что-то веселое. Я думаю, что у каждого из нас есть такой опыт. Вот тогда дети не хотят уходить. И детям уже все равно, кормят их конфетами или нет. Потому что они питаются этой радостью.

А радость - это одно из важнейших свойств Царства Небесного. Что еще может нам дать необыкновенную радость, кроме как присутствие в Царстве Небесном? Нет большей радости, которая «от нас не отнимется».

И дети потом долго помнят, что родители могли так «хорошо посидеть» за столом. Каждый из нас может вспомнить среди своих детских воспоминаний такой случай. Почему дети это помнят? Потому что это - «настоящее», это настоящая радость, которую никаким алкоголем не создашь. В такой радости мы возвращаемся к чему-то искреннему, самому важному в нашей душе. Это тот «золотой запас», который поддерживает нас в жизни, в тяжелых обстоятельствах, и который от нас «не отнимется».

Такие ситуации, такая радость, это и есть «небесное богатство», которое навсегда останется с нами. Все пройдет, жизнь пройдет, а это останется. И дети это чувствуют, они это собирают и хранят. И нам бы продолжать это делать, чувствовать и собирать именно такое богатство. Не в том смысле, чтобы читать умные книги, или духовные подвиги совершать. Это, конечно, дай Бог каждому, но ведь не каждому это под силу. Но каждому из нас под силу собирать такие жемчужины, такие золотники, которые тоже есть богатство для Царства Небесного.

Причем заметьте, это очень важная особенность таких ситуаций. Совсем не обязательно, чтобы при этом речь шла о Боге, о Евангелии, о Церкви, о молитвах. Искренняя радость от общения может быть по любому поводу. И наоборот, бывает и так, что заговоришь о Церкви, заговоришь о Евангелии, и возникает ощущение скуки и внутреннего протеста. К сожалению, бывает и так. Понимаете, здесь нет никаких автоматических соответствий. Совсем не обязательно, что если я заговорю о Евангелии, то сразу же у всех возникнет чувство радости, как у «собаки Павлова». Радость Царства Небесного не так прямолинейна, как нам хотелось бы, чтобы, как только я открыл Евангелие, так сразу и попал в Царство. Нет, это не так просто. А когда все же такое случается, то детей от этого не оторвешь.

И вот я думаю, что Мария как раз за такую ситуацию и «ухватилась». Она почувствовала, что среди учеников есть эта радость Царства Небесного. А для нее это было дороже всего, дороже работы на кухне, дороже отношений с Марфой, дороже всего на свете! Ей хотелось быть только среди радости Царства Небесного. И когда она все оставила и остановилась, чтобы прикоснуться к такой радости, она стала причастной к Царству Небесному.

И что вы думаете, Иисус этого не видел? Он ведь видел, чем она питается, что ее здесь захватило. И Он не хотел выгонять ее из Царства. Господь никого из Царства не выгоняет.

Если человек почувствовал, попал, вошел в радость Царства - да слава Богу, да на здоровье, и не важно, кто он, бедный или богатый, старший или младший, в чистой одежде или в грязной. В Царстве совсем другая иерархия, другие ранжиры. Иисус все время об этом говорит и притчами, и поступками.

Вот смотрите. Кто главный в доме? Лазарь и Марфа, а Мария самая младшая, она последняя в иерархии. И вдруг она оказалась ближе всего к радости Царства Небесного! Но это ведь возмутительно, это нарушение ранжира, потому что первыми должны быть Лазарь и Марфа, а уж потом, если останется место, может быть и Мария. А Иисус своим молчанием, своим нежеланием восстановить порядок, говорит очень громко, что в Царстве эти ранжиры не работают, что Царство устроено иначе, чем привычные земные иерархии.

Вопрос: Значит, Мария получила благодать?

Ответ: Да, и эта благодать делает что-то с нами такое, что в нас открывается ощущение «новой жизни». Мария почувствовала, что здесь присутствует новая жизнь, что она может в неё войти. Только для этого нужно пойти на риск конфликта, нужно выпасть из круговорота функциональных обязанностей, из отношений «старший-младший», смириться с тем, что потом тебе за это «достанется». Чтобы стать причастной Царству, Марии надо было пойти на большой риск.

важные слова. Он говорит: «Марфа, Марфа, ты суетишься много и беспокоишься, а нужно только одно».

Что такое это «одно»?

Вот смотрите. Иисус не говорит: «Марфа, брось свои глупости, вечно ты на кухне, все это чепуха, а вот тут у нас Царство Небесное, давай, заходи сюда». Иисус так не говорит. Он не противопоставляет занятие Марфы большим угощением и Царство, он не разделяет одно от другого. Фактически, Иисус говорит Марфе: «То, что ты делаешь, это очень важно, но ты это уже сделала. Теперь нужен следующий шаг. Перестань быть главной, перестань чувствовать себя такой важной, сядь, где Мария, и ты будешь в Царстве с нами».

Иисус говорит Марфе о том, что она тоже может стать причастной Царству, только надо, чтобы она сошла со своего пьедестала главной на женской половине и умалилась до того уровня, где находится Мария.

Но для Марфы предложение Иисуса сравниться с Марией, умалиться до её уровня, звучит как обида, как оскорбление. Как может Иисус сравнивать её, которая создала это все, которая все это держит в своих руках, всеми руководит - с самой меньшей, самой крайней в иерархии? Разве такой оценки своей работы она ждала от Иисуса, от друга и учителя?

Понимаете, как это сплетено, когда нам гораздо важнее не наша близость к Царству Небесному, к его радости, а правильность оценки нашего труда по достижению Царства, по преодолению всех трудностей и преград. И часто мы пропускаем возможность войти в Царство, будучи увлечены спорами о точности оценки и платы за наши труды.

Когда Марфа говорит Иисусу: «…скажи ей, чтобы помогала мне…», то ведь это прямое обвинение Иисуса в том, что он, как главный за столом, не выполняет своих прямых обязанностей: не восстанавливает порядок, нарушенный Марией. Этими словами Марфа как бы говорит: «Ты, который должен восстановить порядок, ты не следишь за этим, ты вообще плохо выполняешь свою работу. Какой из тебя учитель? Ты даже девчонку не можешь заставить порядок соблюдать».

Понимаете, какое сильное разочарование в Иисусе могла переживать Марфа? Он разочаровал её как руководитель, как главный за столом, как учитель, потому что оказался не способен навести порядок в простейшей ситуации, не смог заставить младшую в доме выполнять свои прямые обязанности. А сейчас, сравнивая её с Марией, он разочаровал Марфу и как друг. Ведь она ожидала от него поддержки и достойной оценки её трудов, а он при посторонних людях, при уважаемых гостях, оскорбил её, не просто приравняв её к Марии, а даже поставив Марию выше её, Марфы. Представьте, что могло при этом твориться в её душе!

Вот что важно отметить. Для Марфы пока что (потом, как мы знаем, она станет другой), основным критерием оценки человека является его соответствие своему социальному и семейному статусу. Если ты старший, должен и вести себя как старший. Если ты внизу иерархии, подчиняйся всем требованиям вышестоящих и не своевольничай. Когда все на своих местах и ответственно выполняют свои функции - тогда и будет «царство небесное», потому что все получат сообразно своему статусу и своим заслугам.

В тексте эпизода нет ответа Марфы на слова Иисуса: «…а одно только нужно». Но что могла ответить Марфа на эти слова? Вероятнее всего, она могла удивленно посмотреть на него, может быть, как-то хмыкнуть, отвернуться и молча уйти. Или могла сказать что-то подобное тому, что и у нас возникает при чтении этого эпизода: «Пока Мария здесь бездельничает, вы останетесь голодными, а у меня важное дело, я должна делом заниматься, а не бездельничать, как Мария».

И тогда, после такого ответа на слова Иисуса, и для Марфы, и для нас, остается совершенно непонятной суть того, что же случилось с Марией и почему она пошла на конфликт со старшими. Марфа, как и многие современные родители, наверное, объяснила себе бунт подростка Марии против авторитета старших её вредностью, глупостью, неуважением к старшим и т.п.

Марфа думает о своих отношениях с Иисусом с помощью родовых представлений о власти и силе, о первенстве в иерархии. Для неё пока еще гораздо важнее, что к ней в дом пришел такой «большой» учитель, а она смогла приготовить для него соответствующее его статусу «большое угощение». Она оказала ему свое уважение, значит и он, приняв её угощение, в будущем будет оказывать ей ответное уважение, будет выделять её среди всех других, так что она будет первенствовать среди женщин, служивших Иисусу и его ученикам «своим имением».

Марию, выглядит лишь как дополнение к правильному поведению, к строгому соблюдению первенства в иерархии. Думать так для Марфы естественно, потому что вся жизнь построена на этом, на родовых принципах власти, силы, иерархии.

Вопрос: Значит, я правильно понимаю, что Марфа все же хуже Марии?

Ответ: Вообще-то, я пробую показать, что думать об этом эпизоде, да и обо всем Евангелии, с помощью принципа «кто лучше - кто хуже» нельзя. Ведь тогда для меня обязательно надо будет всех оценить по этому критерию. Но разве суть Евангелия в том, чтобы назвать одних людей плохими, а других - хорошими? Поэтому, на самом деле, это неважно, кто из них лучше, а кто хуже, Марфа или Мария.

Что такое «Царство Небесное»? Иисус дает много притч о том, что это такое. И нигде он не говорит, что Царство Небесное находится где-то далеко-далеко, куда надо долго идти, преодолевать неимоверные трудности, карабкаться в горы, сидеть в неимоверных позах, в общем, совершать какие-то подвиги, чтобы все это совершив, попасть в Царство Небесное. Такого образа Иисус нигде не дает.

Наоборот, у него Царство Небесное всегда где-то рядом. Это и обычное поле, на котором спрятана некая жемчужина; это и сосед, у которого брачный пир, придя на который, ты окажешься в Царстве; это и драхма, которую надо только найти, и ты будешь в Царстве. Не надо никуда далеко идти и многое преодолевать. Царство Небесное это то, что рядом, на расстоянии вытянутой руки или взгляда.

Тогда почему мы в него никак не попадаем? В чем причина? Конечно, причина во мне самом. Точнее, в моем отношении к возможности в него попасть.

Понимаете, в чем фокус. Если бы я хотел войти в Царство, но не мог, тогда мне надо было бы преодолевать то, что мешает. Но я ведь даже не хочу в него входить, даже когда оно подходит ко мне вплотную. Оно подошло вплотную к Марфе. А Марфа сказала: «Нет, на таких условиях, что я стану там, где Мария, мне такое Царство не нужно. Я хочу войти в Царство со всеми правами, которые я заработала. Я трудилась, терпела, заботилась и хочу в него войти по праву. А так, как ты предлагаешь, нет, это мне не подходит. Я хочу другого входа в Царство Небесное, чтобы трубили трубы, с почетом и со всеми подобающими салютами».

На самом деле, это сложная проблема и большой камень преткновения для нас. Суть преткновения в том, что мы понимаем Царство как-то по-своему, совсем не так, как его понимает Иисус. Он говорит о Царстве каким-то таким странным способом, что наше представление о Царстве оказывается не совпадающим и даже часто противоречащим его представлению.

Ведь фактически словами «или тебе дела нет, что сестра меня оставила одну…» Марфа сказала Иисусу: «Знаешь, твое Царство Небесное - неправильное, и я не хочу менять свой статус старшей на твое Царство. А правильное Царство - это так, как я понимаю, чтобы все было по правилам, чтобы были старшие и младшие, и младшие подчинялись старшим». И мы часто оказываемся такими же, как Марфа, остаемся со своим принципом «или по-моему, или никак» и теряем Царство.

Смотрите, как интересно. Господь дал нам книги, в которых говорит о Себе. Тем самым Он дал нам свободу относиться к Себе, как мы сами захотим. И мы можем эти книги читать, можем толковать, можем печатать их миллионными тиражами, а можем сжигать их. Он согласен на любое наше отношение. Он дал нам это право по любому относиться к Себе, к Своему слову, к Своей Благой вести о Себе. Как хотите, так и относитесь. И это удивительное свойство Божьей любви: не ожидать ни благодарности, ни почестей, ни того, что мы стройными рядами побежим к Нему навстречу. Как хотите, так и относитесь.

Понимаете, ведь мы можем посмотреть на работу Марфы и так, что она предпочла проповедь Иисуса о «новой жизни» суете и беспокойству «старой жизни». И тогда Иисус мог на неё обидеться, что она игнорирует его миссию, его работу, его проповедь, предпочитая демонстрировать важность своей миссии, своей работы. И что тогда? Тогда они должны, как соперники, тащить Марию каждый в свою сторону?

Разве слова Иисуса о том, что Мария выбрала благую часть, это спор о первенстве между ним и Марфой? Нет, это не начало спора о первенстве между ними, но констатация того факта, что Мария сделала свой выбор, и что Марфа тоже может увидеть возможность этого выбора. Что Марфа тоже может увидеть, что Царство Небесное, это не только большое угощение, в котором она выразила свою любовь к другу и учителю, но и радость общения с ним, когда твоя любовь выражается не только через служение, но и через принятие ответной любви, через принятие мира и радости Божьей любви.

Но Марфе хотелось показать все, что она приготовила, показать все свои блюда, какие они вкусные, какая она прекрасная хозяйка и как отлично она управляет кухней. И она не могла остановиться на половине всего приготовленного, не могла смириться, что не вся её работа будет представлена и оценена, что останется какая-то часть её сложной и тяжелой работы, которая не получит оценку гостей, а значит и она сама не будет оценена в полной мере, а только частично. Поэтому Марфа требует, чтобы вся её работа была представлена, даже если это и разрушит присутствие Царства за столом. Тем самым Марфа претендует на большую важность своей работы, чем работа Иисуса.

Иисус не осуждает Марфу и не спорит с ней о том, кто из них важнее. Он говорит Марфе о том, что в этой ситуации есть возможность выбора, что сидеть у его ног и служить большому угощению не только причина конфликта, но и возможность войти в «новую жизнь».

Для Марфы её работа и разговор за столом Иисуса, это разные миры, которые не пересекаются, надо только все делать правильно, соблюдать иерархию и распределение обязанностей. Думая так, она запрещает себе любое соприкосновение с Царством, делает встречу с Царством невозможной. Не потому, что это действительно невозможно, а потому, что она эту возможность отвергает. И тогда она и не может увидеть возможность выбрать «благую часть», возможность уже здесь и сейчас войти в Царство..

Понимаете, когда мы думаем о Боге, об Иисусе Христе с помощью иерархических представлений: «мы здесь внизу, а Бог далеко вверху», тогда мы не можем допустить возможность того, что мы с Ним можем встретиться, стать вместе, что мы можем войти в Царство, войти в новую жизнь.

Для Марии это оказалось возможным. И не потому, что она не любит работать. Понимаете, для Марии Царство Небесное началось не в тот момент, когда она села у ног Иисуса. Царство началось для неё гораздо раньше. А когда она услышала слова Иисуса, то она услышала именно то, что было для неё уже близким, уже родным и желанным.

Это самая удивительная вещь Мы живем годами, всю жизнь живем вплотную к двери Царства. Даже вплотную к открытой двери Царства - Царские Врата в храмах открыты. Двери в Царство уже открыты, Иисус уже их открыл.

Но у нас масса причин, по которым мы не хотим сейчас туда войти. Мы хотим войти в Царство на своих правах, со своими требованиями, а не так, как предлагает нам Иисус на примере Марии. А мы хотим как Марфа. И тогда ничего не получается. Тогда получается очень долгий путь, пока мы не переменим свой способ думать о Царстве, пока не переменим свой образ Царства на тот, что дают Евангелия.

С чего начинается наш путь в Царство? С метанойи, с перемены мыслей, с изменения привычного взгляда, изменения нашего способа думания о Царстве Небесном. Потому что где-то в том, как мы думаем о Царстве, есть какая-то ошибка. И мы ее не замечаем. Мы все время проскакиваем мимо Царства, но это не меняет нашей уверенности в том, что мы правильно о нем думаем. А результат? Увы, такой, что Царство отдельно, а мы отдельно. И мы все ходим вокруг да около, а в него не попадаем.

«То, как ты думаешь обо Мне, о том, что происходит сейчас, не дает результата для тебя, ты проходишь мимо Царства. Ты замечательная хозяйка, у тебя прекрасное будущее жены и матери. Но сделай следующий шаг. Перестань фиксироваться на этом как на единственной ценности своей жизни».

Смотрите, как получается, что большое угощение нужно гораздо больше для самой Марфы, чем для Иисуса и гостей. Ради чего пришел Иисус? Разве только ради того, чтобы много и вкусно поесть и попить? Нет, конечно, потому что он может обходиться и очень скромной едой.

Я представил себе еще одну сценку. Например, как Марфа вместе с Марией так заслушались слов Иисуса, что совсем забыли поставить на стол еду. Неужели бы Иисус этого не заметил? Неужели бы он не заметил, что ученики и гости голодны, что они хотят не только слушать его слова, но и есть земную пищу, как все люди?

Иисус ведь не какой-то романтик, увлеченный своими фантазиями, забывающий о еде ради своих вдохновений, не видящий и не слышащий никого, кроме себя самого. Так что я вполне спокоен за учеников и гостей. Иисус никого не уморил бы с голоду своими речами, если бы Мария и Марфа забылись бы настолько, что перестали думать о большом угощении. Он спокойно бы напомнил им об этом, никого не обидев, ни Марфу, ни Марию.

Поэтому, когда мы противопоставляем Марфу Марии, мы на самом деле думаем, что без Марфы произошла бы катастрофа, что её хлопоты о большом угощении - это самое важное, важнее даже того, что говорит Иисус и что избрала Мария, важнее «благой части».

Понимаете, Иисус нигде не демонстрирует, что Он - Божья премудрость и знает всю мудрость человеческую, умноженную в квадрате или в бесконечной степени, превосходит человека мудростью бесконечно. Он нигде этого не демонстрирует.

Но Он все время показывает, что наша человеческая мудрость - это еще не все, что есть еще нечто, что мы можем увидеть и выбрать Царство Небесное, что мы можем сделать шаг к Нему навстречу среди любых своих забот и проблем. Он нас приглашает этот шаг сделать, Он нам помогает его сделать. Но сделать мы должны сами. Мы должны как-то это увидеть, почувствовать, сообразить в чем этот шаг заключается.

И самый первый наш подвиг, самый первый шаг заключается в том, что я перестаю быть гордым собой, быть важным собой. Причем это не обязательно гордость от достигнутых успехов. Это может быть и гордость о своих несчастьях, о своих страданиях.

Я не могу на свои несчастья и свои страдания посмотреть с улыбкой, отвязаться от них, перестать быть захваченным ими, перестать страдать так, как будто мое страдание единственное, что есть в моей жизни, что они - самое ценное, что есть в моей жизни.

Вот когда я страдаю так, как будто это единственная ценность в моей жизни, я буду страдать вечно. Я ведь не могу отказаться от самого ценного! Если я сделал свое страдание самым ценным в своей жизни, то тогда я не смогу от него отказаться. И так будет всю жизнь. Ситуация безвыходная, тупиковая.

Иисус говорит - отвяжитесь, умалитесь, сядьте, где Мария. Мария «села» у ног Иисуса даже не столько в буквальном смысле, а в том смысле, что она перестала думать о себе как о важном винтике в системе. Она захотела того, чего хочется ей самой, самой по себе как таковой. Она позволила себе подумать, захотеть, пожелать того, что хочется ей самой.

И пошла на риск того, что это может вызвать проблемы. Это всегда вызывает проблемы. Потому что всем другим людям мы нужны только лишь тогда, когда мы правильно функционируем, когда мы выполняем свою роль, когда у нас убрано, приготовлено, поставлено, обеспечено. Пока мы функционируем, все нас любят. Как только мы заболели, выпали из потока функций, мы стали неудобными для тех, у кого «все в порядке», мы уже стали для них проблемой.

Нам надо даже свои болезни, свои страдания перестать воспринимать как что-то очень важное, центральное в своей жизни. И это будет наш маленький подвиг, это будет наш маленький шаг в правильном направлении, в направлении Марии.

Дело ведь не в том, что Марфа была большая хозяйка и думать ни о чем не могла, кроме как о хозяйстве. Да на здоровье, да очень хорошо. Она профессионал. Понимаете, в отличие от Марии, она профессионал, она человек с опытом, со знанием жизни. Это очень ценная вещь. Но странным образом ее опыт, ее профессионализм сработали против нее, когда она встретилась с Иисусом. Она не смогла к своему опыту и профессионализму отнестись более спокойно, перестать видеть всю суть своей жизни в этом профессионализме и в этом опыте.

Потому что суть нашей жизни все же в другом. Жизненный опыт много нам дает, он важен, это очень хорошо. Но вообще-то есть нечто большее, чем жизненный опыт. Это умение на свой опыт посмотреть более спокойно, со стороны, не быть важным от того, что у меня такой большой опыт.

"Будьте как дети" что означает? Это означает быть открытым, непосредственным, простым. Быть простым. Будучи взрослым, уметь быть простым, не носиться с собой, со своими болезнями, со своими проблемами, со своими успехами.

Для Марфы её профессионализм стал проблемой.

Нам кажется, что мы попадем в Царство, если преодолеем все свои недостатки, если поборем все свои грехи, если избавимся от всех дурных привычек, если перестанем злиться на ближних или дальних. И когда мы так очистимся, когда совершенно отполируемся, тогда мы по праву попадем в Царство Небесное. Это ошибка. Так нельзя думать о Царстве Небесном, которое открыл Иисус. О чьем-то другом Царстве можно, наверное, так думать, но не о евангельском Царстве.

Я как христианин вижу, что Иисус говорит о Царстве совершенно иначе. Разве тогда за столом собрались все праведники? Разве там за столом не было грешников? Да один Петр чего стоил со всей его заносчивостью, горячностью, со всем его максимализмом. Нет, за столом там были обычные, нормальные люди. Обычные, как мы. И им открылось Царство. И Мария сразу ухватилась за возможность войти в Царство вот так, здесь и сейчас, хотя и была обычной девушкой со всеми своими проблемами. И ей Царство открылось.

Понимаете, нет ограничений в христианстве для того, чтобы мы оказались в Царстве. Иисус говорит - Царство возможно здесь и сейчас. Не Царство будущего века, это совершенно другое. А вот то Царство, которое нам доступно сейчас. На каждой Литургии оно нам открывается, в каждом Причастии оно нам открывается. И открывается тогда, когда Иисус среди нас. Вот христианское приветствие: Христос среди нас! Есть и будет! Когда Он среди нас, вот и Царство, и большего не надо.

Вопрос: А если бы Марфа сразу села рядом с Иисусом, то кто бы тогда подавал им на стол?

Ответ: Конечно, Мария. Она даже более важная в этом деле, чем Марфа. Ведь кто такая Мария? Разве она - мечтательная, томно вздыхающая, со взором, обращенным к небу и не знающая повседневного труда? Нет, она обычная для своей среды и своего возраста девушка, для которой с детства основным занятием была помощь старшим во всех сферах жизни: убрать в доме, подмести, приготовить сходить на базар, принести воды, не говоря уже о работах в огороде и возможно, на поле. И в этом эпизоде она ведь с самого начала помогала Марфе, и, наверное, принимала не последнее участие в подготовке «большого угощения».

Не надо думать, что Марфа сама, без помощи других женщин, соседей или слуг, могла приготовить «большое угощение» минимум на 15 человек. «Большое» ведь не только в смысле «на много людей», но также и с большим количеством различных блюд. Причем, возможно, что для «дорогих» гостей были свои блюда, а для остальных - какие-то другие, не такие изысканные. Так что приготовить все это было под силу лишь напряженно работавшей команде. И Мария была в этом деле далеко не последним работником.

Более того, если сравнивать, кто из них больше работал и больше вкладывал сил в приготовление блюд, а потом в прием и обслуживание гостей, так это именно Мария. Потому что Марфа осуществляла, так сказать, стратегическое руководство процессом, а Мария была одним из исполнителей грандиозного замысла Марфы. Возможно, что Марфа потому и решилась сделать прием с «большим угощением», что у неё была в подчинении Мария, исполнительная, старательная, ловкая и сообразительная. Именно Марии приходилось вертеться «белкой в колесе», чтобы успевать все сделать, все подать и все унести.

Если бы Мария с самого начала не была одним из «двигателей», обеспечивавших большую трапезу, то Марфа могла и не заметить исчезновения малозначимого участника, или перепоручить её обязанности кому-то, более исполнительному. Но нет, Марфа требует от Иисуса, чтобы он заставил именно Марию вернуться к своим обязанностям, потому что её никто не мог заменить, столь многое она обеспечивала в процессе трапезы. Вот какая Мария в моем понимании.

Поэтому различие между Марией и Марфой совсем не в том, что одна трудится в «земном», не покладая рук, и не имеет физической возможности приобщиться к «духовному», а другая - эдакая белоручка, которая свою «земную» лень прикрывает интересом к «духовному». На самом деле, все находятся в одинаковой ситуации по отношению к необходимости трудиться, чтобы обеспечить «земную» пищу. Еще раз подчеркну, что Мария в этом смысле трудится даже больше, чем Марфа. Поэтому становятся совершенно бессмысленными всякого рода противопоставления между «земным» и «небесным» за счет этих двух женщин.

Понимаете, в такой ситуации как раз у Марфы было гораздо больше возможностей и времени, не говоря уже о внимании и памяти, прислушаться и услышать «слова новой жизни», звучавшие за столом из уст Иисуса. Это как раз Марфа могла позволить себе немного отвлечься и перестать следить за работой Марии и слуг, чтобы постоять возле гостей и услышать то «нечто», что так захватило Марию. А Мария должна была без передышки выполнять массу мелких дел, не забывая о главном деле - чтобы все блюда подавались по порядку и без заминок. Это как раз Мария менее всего имела возможности перевести свое внимание с кухонных дел на разговор за столом.

Но и здесь вдруг проявился тот парадокс, о котором говорил Иисус: последние станут первыми. Самая младшая, самая последняя в иерархии, самая загруженная заботами, не имеющая и минутки на саму себя - вдруг оказывается первой, которая «имеет уши», и услышала, и вошла в Царство Небесное.

Но почему Мария? Потому что она уже была настроена на «слышание» Благой Вести. Потому что, помогая сестре в «большом угощении», она все делала с полной отдачей, всей душой и всем сердцем. И при этом не мучилась обидой на старшую сестру, что та так нещадно её эксплуатирует, вместо того, чтобы дать ей поблажку и не гонять с тысячью дел. Мария не чувствовала себя обиженной на Марфу, на Лазаря, что она оказалась самой крайней, самой последней на трапезе дорогого для неё друга, Иисуса. Её душа и сердце были свободны не от дел и забот о «большом угощении», а от выяснения отношений с вышестоящими по иерархии. Можно сказать, что душа и сердце Марии были свободны для Царства Небесного еще до того, как она почувствовала его присутствие среди учеников Иисуса. А когда она это почувствовала, то для неё уже не было трудным оставить работу, выйти из своих иерархических обязанностей, чтобы всей душой и всем сердцем слушать слова Благой вести. Мария была вне иерархических цепей уже до того, как возникла возможность войти в Царство Небесное, открывшееся за столом Иисуса.

Вот смотрите. Для внешнего взгляда послушание Марии выглядит как очевидный результат её иерархического положения, младшая обязана выполнять все требования старшей. Но для самой Марии её послушание Марфе было результатом совсем других причин: любви и уважения к старшей сестре, любви и уважения к Иисусу, искреннее желание доставить радость гостям хорошо приготовленным угощением. То есть совсем не иерархическое положение заставляло Марию быть хорошей помощницей Марфе, а искренняя любовь. Но ведь эта причина совсем не очевидна для внешнего взгляда. Но только не для взгляда Иисуса.

А что Марфа? Марфа уверена, что все происходит так хорошо лишь потому, что она является хорошим начальником, что она старшая в этом хозяйстве, что все будет еще лучше, если она будет все более главной, если её иерархический статус будет все более повышаться. Марфа и уход Марии из кухонного процесса воспринимает не столько как угрозу испортить трапезу, сколько как угрозу её статусу. И то, что Иисус не прогоняет Марию назад, на кухню, Марфа расценивает как угрозу и со стороны Иисуса для прочности своего статуса. Поэтому она так решительно и грубо обращается к Иисусу со словами: «Или тебе нет дела…», требуя от него полного подтверждения своего статуса старшей на кухне. Уверенная в первостепенной значимости своего статуса, она не может услышать то, что услышала Мария. Хотя Мария и была загружена работой больше, чем Марфа. Но Мария не была зафиксирована на том, чтобы следить за соблюдением своего статуса, её душа и сердце были свободны, не смотря на необходимость выполнять большое количество, важных для хорошего застолья, кухонных дел.

И еще раз хочу подчеркнуть. Думать, будто Царство Небесное может начаться только когда-то, а сейчас не может, значит ограничивать Его присутствие какими-то условиями и причинами. Но это не может быть так, Царство не может быть ограничено нашими условиями и причинами. Я думаю так, что Оно может начаться в любой момент. И если мы почитаем об опыте жизни разных подвижников и святых, они свидетельствуют о том, что святыми становились люди, работавшие где угодно и кем угодно, в том числе и на кухне, и заведуя каким-то хозяйством.

Поэтому и Марфа могла делать свое дело, готовить большое угощение, следить за порядком во время трапезы - и быть уже в Царстве Небесном, которое не ограничено ни временем, ни содержанием нашей работы. Иисус еще только пришел в дом, еще не начал говорить о «новой жизни», но Марфа уже всем своим слухом, зрением и душой настроена увидеть и услышать Царство, и войти в него. И тогда, если бы Марфа увидела, что и Мария «слышит и видит» присутствие Царства за столом Иисуса, она могла бы ей сказать: «ты молодец, ты делаешь все правильно, поэтому я поднапрягусь и твою работу потяну, пока ты будешь здесь, это для тебя важнее». Марфа могла бы даже сказать Марии слова Иисуса: «ты выбрала благую часть, и я тоже ее выбрала, только мне уже не надо здесь сидеть, я уже имею Царство, и могу работать и быть в Царстве одновременно».

Вот какая могла быть ситуация. Но потом, потом, так и стало, мы знаем, кем стали Марфа и Мария. Потом это все образовалось. Но действительно, эпизод мог быть и таким.

И последний вопрос. Почему этот эпизод так врезался в память его участников, что и через много лет они рассказывали его со всеми подробностями? Неужели только из-за того, что Иисус дал им формулу «счастья» - земное это плохо, а небесное это хорошо? Я в такое объяснение не верю, потому что не верю в Иисуса, который повторяет общеизвестные банальности. В поведении Марфы, Марии, Иисуса было нечто такое, что превратило банальную ситуацию непослушания младшей сестры старшей в свидетельство присутствия среди них «новой жизни», что они все оказались внутри «новой жизни» и почувствовали её отличие от той обычной жизни, к которой они привыкли.

Но проявление «новой жизни» вызывает конфликт, не только внешний, когда Мария перестала помогать Марфе. Гораздо более важный конфликт - внутренний, когда мое старое понимание возникшей ситуации вдруг оказывается в вопиющем противоречии со смыслом новой, только что возникшей, когда Марфа отказывается принять приглашение Иисуса побыть вместе с Марией среди «новой жизни».

И что победит во мне? Привычное, правильное понимание, или новое, непривычное, неправильное понимание сути встречи с Иисусом, с «новой жизнью»? Как избежать ошибки и не принять имитацию «под Иисуса» за истинную суть? Как научиться различать «духов», отличать высокопарную «духовность» от внешне будничной, но по сути христианской «новой жизни»?

И еще хочу обратить ваше внимание на одну важную особенность, хотя это совсем другая тема. В Евангелиях не говорится о «новом человеке», но только о «новой жизни». Почему?

Так почему же этот эпизод так запомнился? Ведь Иисус с учениками много раз бывал в гостях у самых разных людей, и там были самые разные разговоры и даже споры. Но в Евангелиях записаны только некоторые из них. Неужели все остальные разговоры не были такими интересными, не вызывали такого острого переживания конфликта между привычным поведением и поведением в «новой жизни»? Мы не знаем. Но тем более нам надо внимательнее отнестись к тому, что в Евангелиях было сохранено.

Иисус любит конфликты. Он любит создавать конфликтные ситуации и любит, когда их создают другие. Потому что конфликт - это шанс увидеть себя в истинном свете. В конфликте мы проговариваем самые важные и самые искренние свои чувства и желания. И если я буду внимателен к тому, что говорит другой человек и к тому, что говорю я сам, тогда я смогу услышать истинные желания и обиды. А это дает возможность увидеть свой внутренний конфликт между тем, как надо «правильно», и тем, чего хочет моя душа.

Именно потому, что в этой ситуации все решились пойти на конфликт, стало возможным Царству проявиться среди них. Мария пошла на конфликт с Марфой и Лазарем. Марфа пошла на конфликт с Марией и Иисусом. Иисус пошел на конфликт с учениками и Марфой.

Если бы Марфа стерпела поведение Марии и, сцепив зубы, молча проглотила её отказ работать, то, конечно, потом, когда все ушли после трапезы, она бы выдала Марии все, что у неё накопилось. Но попало бы это в Евангелия? Нет. Потому что таких домашних разборок бывает миллион в день, но если в них и есть какой-то смысл, то лишь для его участников. Возникает ли при этом необходимость в Царстве? Нет, как-то обходимся и без него.

Если бы Мария не оставила Марфу, а наступила на горло своему желанию войти в Царство и продолжала бы ей помогать, вошло ли бы это в Евангелия? Тоже нет. Мало ли хороших помощниц в домашнем хозяйстве. Но нужно для этого Царство? Нет. И так все хорошо.

Если бы Иисус сразу поставил Марию на место и мягко, тактично дал ей понять, что она должна помогать Марфе и не мешать мужчинам в их разговорах. Вошло бы это в Евангелия? Нет. Это обычное дело, когда старшие учат младших правильному поведению. Нужно для этого Царство? Тоже нет.

И еще один вариант, совсем без конфликтов. Например, все так любили Марию, а она была так уверена в хорошем отношении к себе со стороны всех взрослых, что никакого конфликта и никакой опасности для себя в своем поступке не видела. А все окружающие действительно так хорошо к ней относились, что просто не заметили, где сидит Мария. И что в таком случае могло запомниться? Здесь нечего запоминать, ничто не обращает на себя внимания, все идет как всегда, мирно, степенно, с уважением и почтением. И в Евангелия эта идиллия никак попасть не могла бы. Потому что ничего бы важного не произошло. Важного с евангельской точки зрения, а не с точки зрения того, что Иисус по-доброму относился к детям, да и вообще, ко всем людям.

Парадоксальным способом Царство возникло из конфликта. Но вот важный момент. Для каждого это был свой собственный конфликт.

Так что имеет в виду, о чем именно говорит Иисус, когда говорит: «…а одно только нужно…». Что такое эта «благая часть», которую выбрала Мария? Что это такое, «единое на потребу», о котором он говорит в другом месте? Или это - лишь разные обозначения того Царства, которое нам надо искать, и к которому приложится все остальное? А что же еще? О чем еще мог говорить Иисус, кроме как о том, что «приблизилось Царство». Но нам надо приложить усилие, чтобы войти в Него. Что это за «усилие» и к чему его надо приложить? В чем заключалось «усилие», которое приложила Мария и вошла в Царство?

Марфа оказалась вне Царства не потому, что «заботилась о большом угощении», и не потому, что не выполнила какие-то особые «духовные» требования, не совершила каких-то подвигов и тому подобное. Царство было рядом, дверь была открыта, надо было только войти. Она не вошла не потому, что были какие-то непреодолимые внешние препятствия, но исключительно по той причине, что она представляла себе Царство вполне определенным образом и думала о Царстве вполне определенным способом. Её образ Царства и её способ думать о Царстве и оказались непреодолимыми препятствиями на самом пороге реального Царства Небесного. Марфа не смогла согласиться войти в Царство, которое отличается от того, каким она его себе представляла.

Евангелия - не газетные репортажи о возмутителях спокойствия. Евангельские рассказы - лишь отдельные языки того пламени, которое разгоралось вокруг Иисуса, вокруг «новой жизни», которую он являл в разговорах, поведении и поступках. И по этим «протуберанцам» мы можем представить себе накал того конфликта, который возникал в душах и умах не только непосредственных учеников Иисуса, но и всех тех, кто оказывался даже случайно вблизи этого «огня».

Лк. X, 38-42: 38 В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; 39 у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. 40 Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. 41 Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, 42 а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё.

Руководство к изучению Четвероевангелия

Прот. Серафим Слободской (1912-1971)
По книге «Закон Божий», 1957.

Иисус Христос у Марфы и Марии

(Лк. X, 38-42; XI, 27-28)

Поучая народ, Иисус Христос пришел в Вифанию. Это селение расположено недалеко от Иерусалима за Елеонскою горою. Здесь приняла Его в свой дом одна женщина, именем Марфа, у которой был брат Лазарь и сестра Мария.

В доме Лазаря Иисус Христос дал наставления о том, что забота о спасении души выше всех других забот. Поводом к этому послужил прием, сделанный Ему сестрами Лазаря. Обе они с одинаковою радостью встретили Его, но различно выразили свою радость.

Мария села у ног Спасителя и слушала Его учение.

Марфа же тем временем заботилась и усиленно хлопотала о большом угощении Его.

Показалось ли Марфе, что она не успеет быстро справиться одна в своих хлопотах, или же ей показалось, что сестра ее не с таким усердием принимает Иисуса Христа, как следовало бы: – только Марфа подошла к Спасителю и сказала: «Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне».

Господь же Иисус Христос сказал ей в ответ: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом» (излишнем, т. е. заботы Марфы направлены к тому, без чего можно обойтись, что составляет лишь житейскую, скоропреходящую суету), «а одно только нужно (это внимание к слову Божию и исполнение воли Его). Мария же избрала благую (самую лучшую) часть, которая (никогда) не отнимется у нее».

Случилось в другой раз, когда Иисус Христос беседовал с народом, то одна женщина не могла удержать в душе своей радости от слов Его и громко воскликнула из народа: «блаженна (в высшей степени счастлива) Матерь, которая родила Тебя и вскормила Тебя!»

Спаситель же ответил на это: «Блаженны те, которые слушают Слово Божие и соблюдают его», т е. живут по заповедям Божиим.

Архиеп. Аверкий (Таушев) (1906-1976)
Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, 1954.

28. Господь Иисус Христос в доме Марфы и Марии

(Лк. X, 38-42)

«Некая весь», в которую вошел Иисус, по-видимому, Вифания – селение, расположенное на одном из склонов горы Елеонской, вблизи Иерусалима. В Марфе и Марии, которые приняли Господа, легко узнать сестер любимого Господом Лазаря, о воскрешении коего повествует св. Еванг. Иоанн в 11 гл. Обе они являются здесь с теми же качествами, какие описаны у св. Иоанна: Марфа отличалась живым подвижным характером, Мария – тихой глубокой чувственностью. Приняв Господа, Марфа начала суетиться с приготовлением угощения; Мария же села у ног Иисуса и слушала Его. Видя, как ей трудно справиться одной, Марфа обратилась к Господу как будто с упреком, из которого ясно видны дружеские отношения Господа к ее семье: «Господи, или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Оправдывая Марию, Господь ответил Марфе с таким же дружеским упреком: «Марфа, Марфа, ты заботишься и суетишься о многом; а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нея». Смысл этого упрека тот, что усердие Марфы направлено на скоропреходящую суету, без которой можно обойтись, а Мария избрала то, что единственно нужно для человека – внимание Божественному учению Христову и последование ему. То, что Мария приобретает, слушая Господа, никогда не отымется от нее. Этот евангельский отрывок всегда читается на литургии почти во все дни Богородичных праздников, так как образ этой Марии является как бы символом Пресвятой Девы Марии, также избравшей «благую часть». К этому отрывку присоединяются еще стихи 11:27-28, где прямо прославляется Матерь Божия и вновь ублажаются «слышащий слово Божие и хранящие е».