Ни на одной самой подробной географической карте вы не найдете сегодня этой белорусской деревни. Она была уничтожена фашистами весной 1943 года.
Это произошло 22 марта 1943 года. Озверевшие фашисты ворвались в деревню Хатынь и окружили ее. Жители деревни ничего не знали о том, что утром в 6 км от Хатыни партизанами была обстреляна автоколонна фашистов и в результате нападения убит немецкий офицер. Но ни в чем не повинным людям фашисты уже вынесли смертный приговор. Все население Хатыни от мала до велика - стариков, женщин, детей выгоняли из домов и гнали в колхозный сарай. Прикладами автоматов поднимали с постели больных, стариков, не щадили женщин с маленькими и грудными детьми. Сюда привели семьи Иосифа и Анны Барановских с 9 детьми, Александра и Александры Новицких с 7 детьми; столько же детей было в семье Казимира и Елены Иотко, самому маленькому исполнился только один год. В сарай пригнали Веру Яскевич с семинедельным сыном Толиком. Леночка Яскевич вначале спряталась во дворе, а затем решила надежно укрыться в лесу. Пули фашистов не смогли догнать бегущую девочку. Тогда один из фашистов бросился за ней, догнав, расстрелял ее на глазах у обезумевшего от горя отца. Вместе с жителями Хатыни в сарай пригнали жителя деревни Юрковичи Антона Кункевича и жительницу деревни Камено Кристину Слонскую, которые оказались в это время в деревне Хатынь.
Ни один взрослый не смог остаться незамеченным. Только троим детям - Володе Яскевичу , его сестре Соне Яскевич и Саше Желобковичу - удалось скрыться от гитлеровцев. Когда все население деревни было в сарае, фашисты заперли двери сарая, обложили его соломой, облили бензином и подожгли. Деревянный сарай мгновенно загорелся. В дыму задыхались и плакали дети. Взрослые пытались спасти детей. Под напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, люди бросились бежать, но тех, кто вырывался из пламени, фашисты хладнокровно расстреливали из автоматов и пулеметов. Погибли 149 человек , из них 75 детей до 16-тилетнего возраста. Деревня была разграблена и сожжена дотла.
Две девушки из семей Климовичей и Федоровичей - Мария Федорович и Юлия Климович - чудом смогли выбраться из горящего сарая и доползти до леса. Обгоревших, чуть живых их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета. Но и эта деревня вскоре была сожжена фашистами и обе девушки погибли.
Лишь двое детей, из находившихся в сарае, остались живы - семилетний Виктор Желобкович и двенадцатилетний Антон Барановский . Когда в горящей одежде, охваченные ужасом люди выбегали из горящего сарая, вместе с другими жителями деревни выбежала Анна Желобкович. Она крепко держала за руку семилетнего сына Витю. Смертельно раненая женщина, падая, прикрыла сына собой. Раненый в руку ребенок пролежал под трупом матери до ухода фашистов из деревни. Антон Барановский был ранен в ногу разрывной пулей. Гитлеровцы приняли его за мертвого.
Обгоревших, израненных детей подобрали и выходили жители соседних деревень. После войны дети воспитывались в детском доме г.п. Плещеницы.
Единственный взрослый свидетель хатынской трагедии 56-летний деревенский кузнец Иосиф Каминский , обгоревший и израненный пришел в сознание поздно ночью, когда фашистов уже не было в деревне. Ему пришлось пережить еще один тяжкий удар: среди трупов односельчан он нашел своего израненного сына. Мальчик был смертельно ранен в живот, получил сильные ожоги. Он скончался на руках у отца.
Этот трагический момент из жизни Иосифа Каминского положен в основу создания единственной скульптуры мемориального комплекса «Хатынь»- «Непокоренный человек».
Трагедия Хатыни - один из тысяч фактов, свидетельствующих о целенаправленной политике геноцида по отношению к населению Белоруссии, которую осуществляли нацисты на протяжении всего периода оккупации. Сотни подобных трагедий произошли за три года оккупации (1941-1944гг) на белорусской земле.
22 марта 1943 года немецкий карательный отряд сжег в оккупированной Белоруссии деревню Хатынь - со всеми жителями. Акция была проведена 118-м шуцманшафт-батальоном и особым батальоном СС Дирлевангера в качестве мести за гибель немецких военнослужащих от рук партизан. Хатынь стала символом массового уничтожения мирного населения, осуществлявшегося нацистами и коллаборационистами на оккупированной территории СССР.
21 марта 1943 года в Хатыни заночевали партизаны из бригады «Дяди Васи» - Василия Воронянского. Наутро 22 марта они ушли в Плещеницы - для участия в боевой операции. Одновременно из Плещениц им навстречу в направлении Логойска выехала легковая автомашина в сопровождении двух грузовиков с карателями из 118-го батальона шуцманшафта 201-й немецкой охранной дивизии. В автомашине ехал шеф-командир первой роты капитан полиции Ганс Вёльке, направлявшийся на аэродром в Минске.
По пути колонна натолкнулась на женщин из деревни Козыри, работавших на лесозаготовке; на заданный им вопрос о наличии поблизости партизан женщины ответили, что никого не видели. Колонна двинулась дальше, но, не проехав и 300 м, попала в партизанскую засаду, устроенную отрядом «Мститель» из бригады «Дяди Васи». В перестрелке каратели потеряли трёх человек, включая и Ганса Вёльке. Командир взвода карателей, полицай Василий Мелешко заподозрил женщин в пособничестве партизанам и, вызвав подкрепление из батальона «Дирленвангер», вернулся к месту, где женщины рубили лес; по его приказу 26 женщин были расстреляны, а остальные отправлены в Плещеницы под конвоем.
Гитлеровцы были взбешены гибелью Ганса Вёльке, который в 1936 году стал чемпионом Олимпийских игр в толкании ядра и был лично знаком с Гитлером. Они стали прочёсывать лес в поисках партизан и во второй половине дня 22 марта 1943 года окружили деревню Хатынь.
Каратели обливают ворота бензином, чтобы сжечь сарай
Костяк батальона карателей был сформирован в Польше в начале 1942 года из военнопленных, пожелавших стать коллаборационистами. Затем формирование 118-го и 115-го шуцманшафт-батальонов было продолжено в Киеве преимущественно из этнических украинцев. В батальон вошли украинские националисты из распущенного Буковинского куреня, связанного с ОУН. Одна из рот 118-го батальона была сформирована из военных 115-го шуцманшафт-батальона.
Операция проводилась под руководством специального подразделения СС зондербатальона «Дирлевангер». Командовал батальоном бывший польский майор Смовский, начальник штаба - бывший старший лейтенант Красной Армии Григорий Васюра, командир взвода - бывший лейтенант Красной Армии Василий Мелешко.
Немецким «шефом» 118-го вспомогательного батальона был майор полиции Эрих Кернер. Батальон участвовал и в других операциях. 13 мая Васюра возглавлял боевые действия против партизан в районе села Дальковичи. 27 мая батальон проводит карательную операцию в селе Осови, где были расстреляны 78 человек. Далее последовала карательная операция «Коттбус» на территории Минской и Витебской областей - расправа над жителями сёл возле Вилейки - Маковье и Уборок, расстрел 50 евреев у села Каминская Слобода. За успешное выполнение поставленных задач гитлеровцы присвоили Васюре звание лейтенанта и наградили двумя медалями...
Жители деревни ничего не знали о том, что ночевавшие у них партизаны успели обстрелять немецкую автоколонну. Тем не менее, в нарушение международных правил ведения военных действий, на все население Хатыни была возложена коллективная ответственность за гибель нескольких оккупантов. По приказу Эриха Кернера и под непосредственным руководством Васюры полицаи согнали всё население Хатыни в колхозный сарай и заперли в нём. Тех, кто пытался убежать, убивали на месте. Среди жителей деревни были многодетные семьи: так, например, в семье Иосифа и Анны Барановских было девять детей, в семье Александра и Александры Новицких - семеро. В сарае заперли также Антона Кункевича из деревни Юрковичи и Кристину Слонскую из деревни Камено, которые оказались в это время в Хатыни. Сарай обложили соломой, стены облили бензином. Переводчик-полицейский Лукович лично запалил факел и поднес к запертым дверям...
Резвое пламя занялось быстро - несмотря на влажную погоду. Деревянный сарай запылал с четырех сторон. Под напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, задыхаясь, люди бросились бежать; но тех, кто вырывался из пламени, расстреливали из пулемётов...
Каратели
Горький дым пожара и холодный безжалостный свинец навеки погасили солнце в глазах 149 человек. Пеплом стали и дети... Стёпе Иотко было тогда четыре года, Мише Желобковичу - два, а Толику Яскевичу - всего семь недель. Они так и не успели понять, зачем сгоняют всех в этот тёмный сарай, зачем заколачивают широкие ворота...
Спастись удалось лишь двум дивчинам - Марысе Федорович и Юле Климович, которые чудом смогли выбраться из горящего сарая и доползти до леса, где их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета (позднее и эта деревня была сожжена оккупантами, и обе девушки погибли в ходе следующей карательной акции. Сама деревня была уничтожена полностью.
Из находившихся в сарае детей только семилетний Витя Желобкович и двенадцатилетний Тошка Барановский остались в живых. Витя спрятался под телом своей матери, которая прикрыла сына собой; ребёнок, раненный в руку, пролежал под трупом матери до ухода карателей из деревни. Антон Барановский был ранен в ногу пулеметной пулей, и каратели приняли потерявшего сознание от кровопотери мальчика за метрового.
Антон Барановский во время судебного процесса над карателями Дирлевангера, проходившего в Минске, вспоминал:
«В наш дом ворвались три или четыре карателя. Вошедший в дом первый каратель был вооружен винтовкой, а остальные автоматами. Одеты они все были в немецкую военную форму. Цвета их формы и знаков различия я не помню. Ворвавшийся первым каратель, на русском языке с характерным украинским акцентом, в озлобленной форме, с матюгами, приказал нам выходить из дома. Погнали нас к сараю Каминского. Около сарая я увидел своего отца, к нему жались восемь моих братиков и сестричек в возрасте от годика до 14 лет. Мать каратели пригнали вместе со мной.
Фашисты прикладами заставляли людей становиться на колени. Затем нас всех загнали в сарай. Озверелые палачи заперли ворота сарая и подожгли его. Люди в отчаянии бросились к воротам. Плачем и стонами наполнился сарай. Люди сорвали ворота и выбежали из сарая. Я тоже бросился бежать. Но метрах в сорока мне прострелили левую ногу разрывной пулей, и я упал. Лежал, истекая кровью, и еще долго слышал крики и стоны людей, горевших в сарае. Так я пролежал оставшийся день и всю ночь (...)»
Враги сожгли родную хату
Соня Яскевич ночевала в ту ночь у своей тёти - Анны Сидоровны:
«Каратели ворвались в хату. Тётю тут же, на моих глазах, убили. Меня вытолкнули на улицу, показывают в сторону сарая Каминского, дескать, иди туда. «Шнель, шнель!» - кричат, и - в плечи прикладом. Я еле удержалась на ногах. Побежала от дома. Каратели вернулись в тётин дом грабить, а я одна осталась. И побежала не к сараю, а в сторону поля. Долго бежала. После слышу, стреляют по мне, пули засвистали (...)»
Обгоревших, израненных детей подобрали и выходили жители соседних деревень. После войны дети воспитывались в детском доме. Ещё двоим - Володе Яскевичу и Саше Желобковичу - удалось в начале карательной операции спрятаться в лесу.
Из взрослых жителей деревни выжил лишь 56-летний деревенский кузнец Иосиф Иосифович Каминский. Обгоревший и раненый, он пришёл в сознание среди горы мертвых тел. За день поседевший мужик-богатырь, легко ворочавший в кузне двухпудовым молотом, производил впечатление изможденного старика... Среди покойников он нашел своего сына Адама. Мальчик был еще жив, но безнадежен - огнестрельное ранение в живот, обширные ожоги. Взяв мальчика на руки, отец побрел с ним по трупам, рассчитывая найти приют на хуторе у дальней родни. Но не донес: Адам скончался на руках отца
«21 марта 1943 года, в воскресенье, в нашу деревню Хатынь приехало много партизан. Переночевав, утром еще было темно, большая часть их выехала из деревни. В середине дня, то есть в понедельник, 22 марта, я, находясь дома в дер. Хатынь, услышал стрельбу около деревни Козыри, расположенной в 4 - 5 км. Причем стрельба сначала была большая, потом она прекратилась и вскоре снова на некоторое время возобновилась. Не помню точно, кажется, в 15 часов партизаны возвратились в Хатынь, сказали - уезжайте, немцы идут. А куда уезжать - с детишками-то?..
Собраться мы не успели. Спустя час-полтора нашу деревню стали окружать немцы, после чего между ними и партизанами завязался бой. Несколько партизан в дер. Хатынь было убито, в частности, я лично видел, что в моем огороде лежал труп убитой женщины-партизанки... Были разговоры среди местных жителей, кого конкретно не помню, что со стороны партизан имелись другие потери, но я сам больше убитых не видел. Были ли потери со стороны немецких войск, не знаю.
Партизаны после часового примерно боя отступили, а солдаты немецких войск стали собирать подводы и грузить на них имущество. Из числа жителей дер. Хатынь они взяли в подводчики только одного Рудак Стефана Алексеевича. А остальных жителей начали сгонять в сарай, расположенный в метрах 35 - 50 от моего дома, то есть мой сарай. Я проживал по правой стороне и в середине деревни Хатынь, если ехать из дер. Слаговище со стороны г.п. Логойска. А мой сарай, куда сгоняли каратели людей, расположен ближе к улице.
Ко мне в дом сначала зашло 6 карателей, разговаривавших на украинском и русском языках. Одеты они были - трое в немецкой форме, а остальные, вернее, другие три карателя в каких-то шинелях серого цвета, как будто русских (имеется в виду, очевидно, красноармейская форма) шинелях. Все они были вооружены винтовками. Дома тогда были я, моя жена Аделия и четверо детей в возрасте от 12 до 18 лет. Меня ушибли прикладом в спину, чтобы я стал на колени, они у меня спросили, сколько было партизан.
Когда я ответил, что было у меня шесть человек, а кто они такие не знаю, вернее, или партизаны, или другие - я так выразился, спросили затем, есть ли лошадь, и предложили ее запрячь. Как только я вышел из дома, один из карателей, одетый в шинель серого цвета, у него на рукаве были нашиты знаки с каким-то, если не ошибаюсь, коричневым оттенком, высокого он роста, плотного телосложения, полный в лице, разговаривал грубым голосом, ударил меня прикладом винтовки в плечо, назвал бандитом и сказал быстрее запрягать лошадь.
Лошадь стояла у моего брата Каминского Ивана Иосифовича, который проживал напротив моего дома через улицу. Зайдя туда во двор, я увидел, что мой брат Иван уже лежал на пороге своего дома убитый. Видимо, он был убит еще во время боя, в результате которого даже окна частично повылетали, в том числе в моем доме.
Лошадь я запряг, и ее взяли каратели, а меня и сына моего брата Владислава два карателя погнали в сарай. Когда я пришел в сарай, то там уже были человек 10 граждан, в том числе моя семья. Я еще спросил, почему они неодетые, на что моя жена Аделия и дочь Ядвига ответили, что их каратели раздели, отняли все до исподних рубах.
Людей продолжали сгонять в этот сарай, и он через непродолжительное время был совершенно заполнен, что даже нельзя поднять рук. В сарай согнали человек сто семь моих односельчан. Когда открывали и загоняли людей, было видно, что многие дома уже горели. Я понял, что нас будут расстреливать, и сказал находившимся вместе со мной в сарае жителям: «Молитесь богу, потому, что здесь умрут все».
В сарай были согнаны мирные жители, среди них много малолетних и даже грудного возраста детей, а остальные - в основном женщины, старики. Обреченные на смерть люди, в том числе я и члены моей семьи, сильно плакали, кричали.
Открыв двери сарая, каратели стали расстреливать из пулеметов, автоматов и другого оружия граждан, но стрельбы почти не было слышно из-за сильного крика и воя людей. Я со своим 15-летним сыном Адамом оказался около стены, убитые граждане падали на меня, еще живые люди метались в общей толпе, словно волны, лилась кровь из тел раненых и убитых. Обвалилась горевшая крыша, страшный, дикий вой людей еще усилился. Под ней горевшие живьем люди так вопили и ворочались, что эта крыша прямо-таки кружилась.
Мне удалось из-под трупов и горевших людей выбраться и доползти до дверей. Тут же каратель, стоявший у дверей сарая из автомата выстрелил по мне, в результате я оказался раненым в левое плечо; пули как будто обожгли меня, поцарапав в нескольких местах тело в области спины и порвав одежду. Мой сын Адам, до этого обгоревший, выскочил из сарая, но в метрах 10 от сарая после выстрелов упал. Я, будучи раненым, чтобы не стрелял больше по мне каратель, лежал без движения, прикинувшись мертвым, но часть горевшей крыши упала мне на ноги, и у меня загорелась одежда. Я после этого стал выползать из сарая, поднял немного голову, увидел, что карателей у дверей уже нет.
Возле сарая лежало много убитых и обгоревших людей. Там же лежал раненый сосед мой Альбин Феликсович Иотка, у него из бока лилась кровь, и, поскольку я находился рядом с ним, то кровь текла прямо на меня. Я еще пытался ему помочь, затыкал рукой рану, чтобы не текла кровь, но он уже умирал, будучи совершенно обгоревшим, на лице и теле не было уже кожи, тем не менее, он еще раза два сказал: «Спасай меня, коваль!», почувствовав мое прикосновение.
Услышав слова умиравшего Альбина, каратель подошел откуда-то, ничего не говоря, поднял меня за ноги и отбросил, я, хотя был в полусознании, не ворочался. Тогда этот каратель ударил меня прикладом в лицо и ушел. У меня была в ожогах спина и руки. Лежал я совершенно разутый, так как снял горевшие валенки, когда выполз из сарая. Лежал на снегу в луже крови, то есть смешавшейся со снегом.
Вскоре я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, лежавший недалеко от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе вытащить его из лужи. Я подполз, приподнял его, но увидел, что он ранен в живот пулеметной очередью - словно перерезан пулями пополам. Мой сынок еще успел спросить: «А жива ли мама?» - и потерял сознание. Я хотел его нести, но скоро понял, что Адам скончался.
Какие трупы лежали около сарая, не помню, вспоминаю еще только Желобковича Андрея, которого видел убитым. Кроме моих членов семьи, там погибли его жена и трое детей, в том числе грудной ребенок. Я сам поднялся идти, но не смог, обессилел, и вскоре пришел ко мне мой шурин Яскевич Иосиф Антонович, проживавший на хуторе в полутора примерно километрах от деревни Хатынь, и отвел к себе домой, вернее, почти нес на себе. Деревня Хатынь уже полностью догорала. Это было вечером 22 марта 1943 года, когда стемнело."
Впоследствии фигура измученного селянина, несущего на руках умирающего ребенка, стала центральным персонажем знаменитого памятника жертвам Хатыни...
«Непокоренный». Прототипами для этого изваяния послужили Иосиф Каминский и его сын Адам
В уничтожении деревни главенствующую роль сыграли даже немцы, а предатели-коллаборационисты, полицаи, послушно выполнившие волю своих хозяев. Имена злодеев история сохранила: Константин Смовский, Иван Шудря, Винницкий, Мелешко, Пасичнык, Васюра, И. Козынченко, рядовые Г. Спивак, С. Сахно, О. Кнап, Т. Топчий, И. Петричук, Владимир Катрюк, Лакуста, Лукович, Щербань, Варламов, Хренов, Егоров, Субботин, Искандеров, Хачатурян.
Командир батальона полицаев Смовский после войны был активным деятелем эмигрантских организаций, к ответственности не привлекался, умер от старости в эмиграции - в Миннеаполисе, США.
Командир взвода Василий Мелешко был после войны в розыске, арестован и приговорён к расстрелу как пособник фашизма. Приговор приведён в исполнение в 1975 году.
По окончании войны удалось замести свои следы другому полицаю - Васюре. Только в 1952 году за сотрудничество с оккупантами во время войны трибунал Киевского военного округа приговорил его к 25 годам лишения свободы. В то время о его карательной деятельности ничего не было известно. 17 сентября 1955 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Про амнистию советских граждан, которые сотрудничали с оккупантами во время войны 1941–1945», и Васюра вышел на свободу. Вернулся к себе в Черкасскую область...
Но правды не утаишь - одна из местных жительниц вспомнила, что в войну он был полицаем и участвовал в сожжении деревень. Сотрудники КГБ снова арестовали преступника. К тому времени он работал заместителем директора одного из совхозов на Киевщине, в апреле 1984 был награждён медалью «Ветеран труда», каждый год его поздравляли пионеры с 9 мая... Удивительно, но факт: бывший полицай очень любил... выступать перед пионерами в образе ветерана войны, фронтовика-связиста, и даже именовался почётным курсантом Киевского высшего военного инженерного дважды Краснознаменного училища связи имени М. И. Калинина - того, что закончил до войны.
Из материалов процесса по делу Г. Васюры:
Вопрос прокурора: «Судя по анкетам, большинство ваших подчинённых до этого служили в Красной Армии, прошли через немецкий плен, их нет нужды водить за ручку?»
Васюра: «Да, служили. Но это была шайка бандитов, для которых главное - грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку - кадровый офицер, но форменный садист, буквально шалел от запаха крови»...
В ноябре-декабре 1986 г. в Минске состоялся процесс над Григорием Васюрой. Во время суда (дело № 104 объёмом в 14 томов) было установлено, что им лично было уничтожено более 360 мирных женщин, стариков, детей. Решением военного трибунала Белорусского военного округа Григорий Васюра признан виновным и приговорен к расстрелу.
В 1970-е годы был разоблачён Степан Сахно, осевший после войны в Куйбышеве и выдававший себя за фронтовика. На состоявшемся судебном процессе он был приговорён к 25 годам лишения свободы.
На 2015 год единственным оставшимся в живых известным членом 118-го батальона был Владимир Катрюк, с 1951 года проживавший в Канаде. В 1999 году Канада лишила его гражданства после того, как вскрылись изобличавшие его в военных преступлениях сведения, но в ноябре 2010 года суд вернул ему канадское гражданство. В мае 2015 года против Владимира Катрюка возбудил уголовное дело Следственный комитет России по статье 357 УК РФ("Геноцид"), но Канада отказала России в выдаче Катрюка - из-за того, что он был уже стар и болен. В том же месяце Катрюк скончался в Канаде.
Хатынь горит...
А тех, кто погиб в Хатыни, мы можем помянуть поименно – их имена сохранили архивы и память уцелевших родных по всей Белоруссии…
В соответствии с Актом комиссии Логойского исполкома райсовета народных депутатов от 26 мая 1969 года установлена дата и время сожжения деревни Хатынь: 22 марта 1943 года в два часа дня. Народу погибло 149 человек, из них 75 – дети и подростки. Сожжено 26 дворов, хозяйство деревни уничтожено полностью.
Список погибших согласно похозяйственной книге:
Дом №1:
Желобкович Андрей Иванович, 46 лет от роду,
Желобкович Анна Викентьевна, 38 лет, его жена,
Их дети:
Желобкович Степан, 15 лет
Желобкович Анна, 14 лет
Желобкович София, 10 лет
Дом №2:
Желобкович Пётр Антонович, 45 лет
Желобкович Стефанида Алексеевна, 40 лет, его супруга,
Их дети:
Желобкович Ольга, 15 лет,
Желобкович Станислав, 14 лет,
Желобкович Раиса, 11 лет,
Желобкович Лидия, 9 лет,
Дом №3
Желобкович Роман Степанович, 62 года
Желобкович Стефанида Ивановна, 51 год, его жена
Их внуки:
Желобкович Виктор, 10 лет
Желобкович Галина, 8 лет
Дом №4:
Барановский Иосиф Иванович, 44 года (брат кузнеца Иосифа)
Барановская Анна Викентьевна, 37 лет, его жена,
Их дети:
Барановский Николай, 15 лет
Барановский Станислав, 14 лет
Барановский Владимир, 12 лет
Барановский Геннадий, 11 лет
Барановская Леонида, 11 лет
Барановская Мария, 10 лет
Барановская София, 9 лет
Барановская Елена, 7 лет
Дом № 5
Новицкий Александр Романович, 47 лет
Новицкая Александра, 42 года, его супруга
Их дети:
Новицкий Леонид, 15 лет
Новицкий Евгений, 13 лет
Новицкая Мария, 11 лет
Новицкая Анна, 9 лет
Новицкий Константин, 5 лет
Новицкий Антон, 4 года
Новицкий Михаил, 2 года
Дом №6
Барановская София, 48 лет,
Барановская Ванда, 25 лет
Барановская Анна, 17 лет
Барановский Николай, 6 лет
Дом №7 – пустовал и сожжен без жителей.
Дом №8:
Жидович Савелий Казимирович, 38 лет,
Жидович Елена Антоновна, 35 лет,
Их дети:
Жидович Степа, 12 лет,
Жидович Казимир, 10 лет,
Жидович Адам, 9 лет,
Жидович Николай, 8 лет,
Жидович Вячеслав, 7 лет,
Жидович Михаил, 5 лет,
Бабушка:
Жидович Мария Антоновна, 60 лет,
Дом №9:
Каминский Иван Иосифович, 51 год (брат кузнеца Иосифа),
Каминская Ольга Антоновна, 47 лет,
Их дети:
Каминский Вячеслав, 19 лет,
Каминская Мария, 15 лет,
Каминский Станислав, 11 лет,
Каминская Аня, 10 лет,
Каминская Юзефа, 5 лет,
Дом №10:
Каминская Аделия, 53 года (супруга Иосифа Иосифовича Каминского, послужившего прототипом изваяния «Отцовская скорбь»,
Ее дети:
Каминская Ядвига, 21 год,
Каминский Адам, 15 лет, (это над ним плачет отец …)
Каминский Михаил, 13 лет,
Каминская Виля, 11 лет,
Кункевич Антон, 31 год, подмастерье кузнеца Иосифа,
Дом № 11:
Желобкович Иван Иванович (1904 г. р.) - 39 лет,
Желобкович София Антоновна (1907 г. р.) - 36 лет,
Племянник:
Желобкович Владимир (1922 г. р.) - 21 год,
Дети:
Желобкович Лена (1933 г. р.) - 10 лет,
Желобкович Леония (1939 г. р.) - 4 года,
Желобкович Михаил (1941 г. р.) - 2 года,
Родственники:
Желобкович Мария (1885 г. р.) - 58 лет,
Яскевич Иван Антонович (1904 г. р.) - 39 лет,
Яскевич Юлия Ивановна (1913 г. р.) - 30 лет,
Их дети:
Яскевич София (1933 г. р.) - 10 лет,
Яскевич Елена (1935 г. р.) - 8 лет,
Яскевич Аня (1939 г. р.) - 4 года,
Яскевич Михаил (1941 г. р.) - 2 года,
Дом № 12:
Иотка Казимир-Альбин Феликсович, 47 лет,
Иотка Елена Степановна, 45 лет,
Их дети:
Иотка Мария, 18 лет,
Иотка Альберт, 15 лет,
Иотка Стася, 12 лет,
Иотка Доминик, 7 лет,
Иотка Регина, 6 лет,
Иотка Степан, 4 года
Иотка Юзефа, 2 года,
Дом № 13:
Желобкович Ефросиния Ивановна, 60 лет,
Ее сын:
Желобкович Иосиф, 39 лет,
Желобкович Ольга, 34 лет, его жена,
Дом № 14:
Иотка Иван Александрович, 39 лет,
Иотка Анастасия Степановна, 35 лет,
Их дети:
Иотка Казимир, 8 лет,
Иотка Юзефа, 4 года,
Дом № 15:
Рудак Мария Ивановна, 45 лет,
Ее мать:
Миранович Стефанида Климентьевна, 68 лет,
Дом № 16:
Дражинская Юзефа Антоновна (1911 г. р.) - 32 года,
Ее дети:
Дражинская Валентина, 10 лет,
Дражинская Михалина, 5 лет,
Их родственники:
Довгель Антон Антонович, 55 лет,
Довгель Борис, 10 лет,
Дом №17:
Миранович Иосиф Иосифович, 44 года,
Миранович Фекла Николаевна, 42 года,
Их дети:
Миранович Нина, 18 лет,
Миранович Фёдор, 9 лет,
Миранович Пётр, 6 лет,
Миранович Василий, 3 года,
Миранович Елена, 2 года,
Дом № 18:
Карабан Константин Устинович, 46 лет,
Карабан Мария, 43 года,
Их дети:
Карабан Леокадия, 15 лет,
Карабан Надежда, 10 лет,
Карабан Константин, 4 года,
Дом №19:
Федарович Анна Сидоровна, 51 год
Дом № 20:
Карабан Петр Васильевич, 29 лет,
Карабан Елена Гавриловна, 18 лет,
Дом № 21:
Карабан Юлия Амбросиевна, 65 лет,
Карабан Иосиф, 25 лет,
Карабан Мария, 20 лет,
Карабан Анна, 20 лет,
Карабан Виктор, 18 лет,
Карабан Владимир, 2 года.
Дом № 22:
Яскевич Антон Антонович, 47 лет,
Яскевич Алена Сидоровна, 48 лет,
Их дети:
Яскевич Виктор, 21 год,
Яскевич Ванда, 20 лет,
Яскевич Вера, 19 лет,
Яскевич Надежда, 9 лет,
Яскевич Владислав, 7 лет,
Яскевич Толик, 7 недель,
Дом №23:
Рудак Стефанида Антоновна, 45 лет,
Ее дети:
Рудак Зинаида, 18 лет,
Рудак Александр, 11 лет,
Рудак Регина, 9 лет,
Рудак Антон, 5 лет,
Дом № 24:
Рудак Иосиф Иванович, 69 лет,
Рудак Прасковья Ивановна, 66 лет,
Их сын:
Рудак Михаил Иосифович, 38 лет,
Его супруга:
Рудак Христина, 31 год,
Их дети:
Рудак София, 5 лет,
Рудак Христина, 3 года,
Дом № 25:
Федарович Иосиф Сидорович, 54 года,
Федарович Петрунеля Амбросиевна, 49 лет,
Их дети:
Федарович Мария, 21 год,
Федарович Антон, 18 лет,
Их родственник:
Федарович Иосиф Иосифович, 30 лет,
Его жена:
Федарович Юлия Антоновна, 30 лет,
Их дети:
Федарович Катюша, 5 лет,
Федарович Аня, 3 года,
Дом № 26:
Климович Антон Максимович, 53 года,
Его дети: Климович Юлия, 21 год,
Климович Антон, 17 лет,
Их родственники:
Слонская Христина Максимовна, 48 лет,
Соколовский Пётр Леонович, 10 лет.
В память сотен белорусских деревень, уничтоженных нацистами в годы Великой Отечественной войны, в январе 1966 года было принято решение о создании в Логойском районе мемориального комплекса «Хатынь». В марте 1967 года был объявлен конкурс на создание проекта мемориала. В конкурсе победил коллектив архитекторов: Ю. Градов, В. Занкович, Л. Левин, скульптор народный художник БССР С. Селиханов. Торжественное открытие мемориального комплекса «Хатынь» состоялось 5 июля 1969 года.
Торжественное открытие мемориального комплекса «Хатынь»
Мемориальный архитектурно-скульптурный комплекс занимает площадь около 50 га. В центре композиции мемориала находится шестиметровая бронзовая скульптура «Непокорённый» («Отцовская скорбь») - взрослый крестьянин с умирающим мальчиком на руках. Рядом - сомкнутые гранитные плиты, символизирующие крышу сарая, в котором были сожжены жители деревни.
На братской могиле из белого мрамора - Венец памяти. На нём - наказ погибших живым:
«Люди добрые, помните: любили мы жизнь, и Родину нашу, и вас, дорогие.
Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле.
Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!»
На обратной стороне Венца памяти - ответ живых погибшим:
«Родные вы наши, Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами.
Вы не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья.
Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей Советской вовек не погаснет. Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!»
Бывшая улица деревни выложена серыми, под цвет пепла, железобетонными плитами. В тех местах, где когда-то стояли дома, поставлено 26 символических бетонных нижних венцов срубов и столько же обелисков, напоминающих печные трубы, опалённые огнём. Перед каждым из сожжённых домов установлена открытая калитка, как символ гостеприимства жителей деревни. На трубах-обелисках - бронзовые таблички с именами тех, кто здесь родился и жил. Сверху каждого обелиска - печально звенящий колокол. Колокола звонят одновременно каждые 30 секунд.
На территории комплекса находится единственное в мире «Кладбище деревень» - 185 могил, каждая из которых символизирует одну из невозрождённых белорусских деревень, сожжённых вместе с населением (186-я невозрождённая деревня - это сама Хатынь). Могила каждой деревни представляет собой символическое пепелище, в центре которого расположен пьедестал в виде языка пламени - символ того, что деревня была сожжена. В траурной урне хранится земля погибшей деревни. На могиле написаны название населенного пункта.
Из показаний свидетельницы Синицы Анны Никитичны (село Збыхово):
«Зашли в хату и, не говоря ничего, выстрелили в маму. Перед этим мы слышали: «пак-пак-пак!» - стреляют у соседей. Мама тогда сказала: «Курей стреляют». Даже не подумали, а на улицу боялись выйти. Кто выйдет, они просили: «Матка, нахауз». В маму как выстрелили, она еще вбежала в нашу комнату: «Детки!» Я сразу на печь взлетела, и девки за мной. Я у стенки была, потому и осталась. Один на кровать встал, чтобы выше, и стрелял из винтовки. Раз - зарядит, и снова - бах! Сестрёнка была с краю и на мне еще лежали подруги, соседки наши, я слышала, как убили их. А кровь на меня льется. «Ой! Мамочка!» - а на меня кровь. Потом я слышала, как говорили, смеялись. Патефон был, так они завели, наши пластинки слушают. «Полюшко-поле...» Поиграли и пошли. Я сползла с печи, печь красная-красная, мама на полу, а в окне горит деревня, и мы горим, школа тоже...»
Из воспоминаний Кругловой Феклы Яковлевны (посёлок Октябрьский, Полесская область):
(...) Снаружи подожгли нас. Вот взяли так, брызнули на этот клуб - и этот клуб пошел гореть. И вот один наш (...) он в окно, в раму как дал и вылетел с сыном. Сын был вровень с ним. И ещё женщина... Они, как летели ключом через это окно, дак немцы по ним очередь выпустили - те, что у железной дороги лежали. Они бежали все, как гуси какие, ключом, так они все и полегли, эти люди. А я сзади, из окна выпала, и тута канавка ж была, и кустики были такие (...)"
Вспоминает Гринкевич Матрена Трофимовна (д.Курин Октябрьского района):
«(...) Подожгли хутор Ковали. На этом моменте. И мужчины эти позалезают на крышу, смотрят и видят, как ловят детей и бросают в огонь (...)»
Репчик Миколай Иванович (д. Хвойня Петриковского р-на Полесской области):
«(...) Приехали они, охватили деревню, заняли с конца и гонят - и детей, и малых, и больших, и старых. Кто не может идти - из хаты не выгоняют. Остаются. Я тогда покалеченный был, с поломанной ногой гипсе лежал. Ну, думаю, что будет, то будет. Затаился. Вижу, погнали людей. Мужчин отделили, и детей с женщинами. Мужчин загнали в гумно и запалили: я уже вижу, что огонь горит. Вижу, с горы гонят женщин и детей. А гумно горит. То горит, которое дальше. А их гонят в другое. Кончили гнать сюда - раз, двери закрыли, облили бензином и подпалили. А мне всё это из окна видно (...) Кто был в хате, тех побили, горят в хате. Войдут в хату - люди лежат, а кто утекает - стреляют. Волы ходят, коровы ходят, свиньи пищат, а деревня горит... Людей нет уже, а стадо по селу гонят, скот повыгоняли, взяли себе. »
Вспоминает Падута Ганна Сергеевна (д. Лавстык Октябрьского района):
«(...) Тот край деревни занятый, а наш еще свободный. Мы и пошли на поселок, что у самого леса. Потом в ольшаничек. И тут нас, может, баб пятнадцать лежало, в этом ольшанике. Уже упали и лежали. Не видели, как они жгли, как убивали, только слышно - сильно кричали, народ кричал. Не слышно, что она там одна говорит, только: «А-а-а!» Только голос идет, идет голос. А потом и всё - будто онемели. Умерли (...)»
Рассказывает Крот Катерина Даниловна (д. Лозок Калинковичского района):
«(...) Я отползла так, може, метров сто от деревни и лежу в жите (...) Я далековато была от них, оттуда, где их там жгли, - метров четыреста (...) Лежу я и слушаю, а их там из автоматов, как завели уже в хату (...) А потом вижу - горят уже хаты, и деревню всю осветило. Видно стало, а уже темнеть собиралось (...) А потом, когда утихло всё, я тогда в жите встала, вернулась на свою усадьбу и позвала, може где кто есть. А никто не отзывается, только скот ревёт (...)»
Из воспоминаний Лазаренко Павла Александровича (д.Харитоново Россонского района Витебской области):
«(...) У них были списки, кто-то им подал, партизанских семей. У нас такая байня, это склад такой, была, и они согнали туда людей. Мы думали, что они нас запаливать будут. Живых спалят (...) В общем, всем худо было, у всех настроение нехорошее (...) В десять часов утра раскрылись двери, и говорят: «Выходи, половина! Поедем в Германию на работу.» Нас вывели. Кругом охрана. Никуда не денешься. Они не повели нас дорогой, а на поле. Повели на поле, на поле нас выстроили в ряд всех, сами зашли в затылок, ну, и давай стрелять по нас... У меня был отец, я и брат. Матери не было. А мама наша была в посёлке: немцы утром взяли её на кухню, горох перебирать.
Ну что, поставили нас в ряд. Большинство было стариков, детей было, наверно, человек семь или восемь. Детей на руках держали. И вот они как стали стрелять... Я не знаю, как у меня получилось. Я сразу полетел, на меня полетел отец мой, - ему сразу как дали пулей разрывной в бедро, так ногу и отняло. И брат мой повалился. А я как повалился - сразу стих... Пусть, може, думают, что я уже покойник! Старухи плачут. Одна женщина была с ребёнком на руках, её убили, а ребёнок ползает по снегу... Немец подошёл и его там сразу... Расстрелял на месте.»
Из показаний свидетельницы Кравчонок Татьяны Федоровны (д.Брицаловичи, Осиповичского района Могилевской области):
«После Сталинграда это было. Я это помню, потому что брат из леса приходил, радовался. И сказал, что немцы злые теперь будут. А назавтра и командир какой-то приезжал, советовал, чуть услышим немцев, в лес прятаться. (...) Тяжело увесь час в лесу! Возвращались домой. Нас и захватили в деревне. Приказали к школе собраться, документы, аусвайсы проверять. Заперли нас, ни воды детям не дали, ни выйти. Взяли человек несколько в подводы: в лес, в пустой лагерь партизанский кто-то повел немцев. Вернулись еще злее, возчиков избитых к нам бросили. Они в том лагере подорвались. Сначала в партизанскую землянку послали наших, деревенских. Те вошли, постояли, ни до чего не дотрагивались. Партизаны уходили спехом, гитару в землянке оставили, шинель... Ни до гитары, ни до шинели никто не дотронулся. А потом немцы вошли, четверо, и тронули. Их и закинуло аж на сосну...
Стали они нас гнать из школы в сарай колхозный. Сначала партиями гнали, а потом семьями. Меня последнюю, я последняя была. И четверо детей моих со мной. Моего старшего так на самом пороге положили. Упала я на убитых, и детки со мной. Вот сюда, в шею мне попало. Только слышала, как немец сел на мои ноги и стреляет из этого... автомата... Дым, чад такой, невозможно. А когда поднялась, посмотрела на всех, то думаю: «Это все будут подниматься, вставать или это я одна?»
Из воспоминаний Жигачева Архипа Тихоновича (д.Баканиха Россонского района Витебской области):
«(...)сейчас же команда нам поступила, всей деревне, собираться в одну квартиру. И собрали нас, шестьдесят четыре человека (...) Нас уже тогда погнали, а тут возчики и полицейские выгоняют наш скот. Угнали за деревню. Когда мы собрались в одну квартиру, вошел немецкий офицер и стал осматривать, на ком что надето. Если хороший тулуп или валенки, заставляли раздевать и выбрасывать на волю, а там подбирали возчики. Тогда офицер это взял и попрощался с нами. Говорит: «До свиданья. Давайте спасибо своим этим - партизанам». А для чего он так сказал, я не понял. Как только он так сказал, так квартиру закрыли и в два окна бросили к нам гранаты (...) Взорвались гранаты - много погибло там людей, но отшатнулись все в одну сторону. Тогда из автомата по этой по куче. Когда из автомата бросили стрелять, тогда еще много было живых. Выбили люди одно окно и начали прыгать из окна...В этой деревне в феврале 1943 года было зверски убито 176 человек».
Ежегодно мы с размахом отмечаем годовщину Победы в Великой Отечественной войне. И для нас это уже светлый праздник, который часто сопровождается выходными и поездкой с друзьями на шашлыки. Но часто мы забываем, что наша Победа - это еще и скорбь целой страны по миллионам погибших людей. На майские, которые совпали с годовщиной 70 лет победы в Великой Отечественной Войны, мы оказались в Беларуси. Конечно, мы не могли не посетить Хатынь – один из самых значимых мемориальных комплексов Беларуси, который увековечил боль от зверств фашистов. Особо впечатлительным я не советую читать данную статью, потому что Хатынь – это память об очень страшных событиях, произошедших в простой белорусской деревне.
Хатынь – это не просто памятник погибшим, это скорбь народа по людям, которые не дождались этого светлого дня Победы и погибли, даже не от обстрелов или мин, а просто так по прихоти завоевателей, которые в своем зверстве не знали границ. Мемориальный комплекс носит название деревни, которая находилась на этом месте, жителей которых сожгли заживо фашисты. Вот, как это было.
Когда-то, Хатынь была обычной белорусской деревеньей. Небольшая - всего 26 домишек, но после 22 марта 1943 года, это уже еще одно пепелище, еще одна рана на сердце белорусского народа.
Утром того дня жителей начали насильно сгонять в сарай. Как оказалось, что в нескольких километрах от деревни партизаны обстреляли фашистскую автоколонну, погиб немецкий офицер и захватчики решили уничтожить всю деревню за это.
Знали ли жители Хатыни, что с ними случится? Наверняка знали. Пытались ли спастись? Да пытались. Так семилетняя Лена Яскевич, пыталась убежать в лес, но немецкий солдат догнал ее и расстрелял на глазах у родителей.
Пламя очень быстро охватило деревянные сараи с людьми, послышался крик и под напором массы народа двери вылетели с петель. Но каратели оцепили горящие здания и расстреливали любого, кто пытался убежать.
Спаслись немногие. Две девушки обгоревшие доползли до опушки леса, где их подобрали жители соседней деревни. Но это не спасло им жизнь, через несколько недель они так же погибли в огне, но уже в соседней деревне.
Спаслись двое детей, одного их которых своим телом укрыла мать, а второй потерял сознание от ранения. Дети выжили.
Единственным взрослым, кто выжил после хатынской трагедии был Иосиф Каминский – пятидесяти шестилетний кузнец. Обгоревшего и тяжелораненого, фашисты приняли его за мертвого, что спасло ему жизнь. Очнувшись, Иосиф нашел своего сына, который был тяжело ранен в живот и умер у него на руках.
Эта трагическая страница его жизни запечатлена в скульптуре «Нескоренный», которая встречает любого, приехавшего в Хатынь.
Почерневший от горя и гари человек держит на руках, умершего ребенка. И как живая восстает перед глазами картина догорающего пепелища, черного столба дыма, поднимающегося в небо как траурный костер и обезумевший человек, который потерял своего ребенка.
На плите из гранита навеки выбито количество преступлений, которые фашисты сделали против нашего народа. Хотя это далеко не весь список.
И послание от мирных жителей Хатыни и других сожженных фашистами деревень.
И всегда здесь цветы, как капли крови на пепелище.
Каменный Иосиф Каминский как будто встречает нас, а за его спиной его уже исчезнувшая деревня. Мемориальный комплекс с точности воссоздает план деревни в миниатюре. Но вместо хат, которые здесь стоят гранитные стелы, как печная труба от сгоревшего дома.
На каждой «трубе» колокол, который звонит раз в тридцать секунд. Как будто вечный траурный набат, по погибшим. А нише табличка кому принадлежал этот дом.
Все сделано из серого гранита, который напоминает пепел, что еще раз подчеркивает трагичность места. И создается впечатление, что это и есть тот самый застывший пепел от того рокового пожара.
Открытые символичные калитки, символизируют радушность хозяев, и их гостеприимство.
Колодец, из которого когда-то жители брали воду, тоже из камня.
Всего за годы оккупации только в Беларуси фашисты сожгли вместе с жителями 186 деревень. И все они здесь – на единственном в мире кладбище деревень.
Серые плиты как фундамент сгоревшего дома, ставшие надгробием. Серый гравий – опять же пепел. Посреди ярко красный язык пламени, застывший во времени. Создается впечатление, что этот костер из деревень горит и теперь.
В небольших урнах хранится земля, взятая из того места, где раньше стояла деревня.
Ни одного из этих названий, больше нет на карте, ни в одной из этих деревень больше никогда не зазвучит смех детей.
185 памятников, на этом кладбище деревень, разрушенных семей и умерших надежд. 186 была сама Хатынь.
Здесь же горит вечный огонь.
Это четырехугольная гранитная плита, на трех углах которой высажены березки, а с четвертой горит вечный огонь. Это тоже символический памятник, ведь каждый четвертый житель Беларуси погиб в той войне.
Беларусь – одна из самых пострадавших стран в Великой Отечественной войне, именно ей пришлось принять на себя первый удар (нападение на Брестскую крепость), а потом еще раз пострадать в результате наступления на Берлин. Гитлеровская армия наступала по двум направлениям. Одно из них направлено на юг, на Украину, с дальнейшей целью захватить Кавказ, богатый полезными ископаемыми. А второе это Северное направление – на Москву. Но на пути стояла Беларусь.
Понять все зверства, которые здесь творили фашисты невозможно. Но их целью было не просто захватить эти территории, но и уничтожить как можно больше людей.
Лагеря смерти… Это еще одно преступление протии человечества. Это не только Аушвиц и Бухенвальд. Они были и здесь в Беларуси, не менее страшные, ведь и здесь гибли люди. В память о них, в Хатыни увековечена память каждого города, где мучили и убивали мирных советских людей.
В Хатыни никогда не бывает пустынно. Сюда приезжают ветераны, которые со слезами кладут цвет на эти братские могилы, сюда приезжают обычные семьи с детьми у каждой из которых, наверняка, есть своя история об этой войне. Сюда привозят туристов, которым еще раз рассказывают, что значит, преступления против человечества и как это важно не допустить войны.
Солдаты, которые идут в почетный караул – охранять покой этого трагического памятника.
Да, для многих Победа это просто светлый праздник, парады, концерты и автоприбеги с флажками.
Но для таких, как Иосиф Каминский Победа - это совсем другое. Нельзя забывать об этом.
Есть памятники, которые переворачивают душу, заставляют умолкнуть и запоминаются навсегда.
Ах, Хатынь… Вечная тебе память. Ничто не зато, никто не забыт.
Как добраться
Хатынь расположена в Минской области, около городка Логойск. От Минска до указателя Хатынь нужно проехать 54 км.
223110 Логойский р-н, Минская обл., Беларусь
Сайт http://www.khatyn.by/
По комплексу можно заказать экскурсии с 10-30 до 15-00, кроме понедельника.
Ильшат Мухаметьянов © ИА REGNUM
Хатынь
«Дорогие товарищи. Прошу, чтоб больше этого не получилось… Чтоб больше этого не было» - голос Иосифа Каминского срывается.
В этот день 74 года назад уничтожена белорусская деревня Хатынь. В 1969 году на ее месте открыт одноименный мемориал, напоминающий о сотнях сожженных деревень. Политика «выжженной земли» была применена гитлеровской Германией и к Советскому Союзу.
Никого нет. В «Хатыни» тихо. Только звон колоколов раздается здесь каждые 30 секунд. Нет ни ужаса, ни страха; нет тревожности, и умиротворения тоже нет. Тишина завораживает. Находишься в оцепенении. Только ты и поле. Гранитная крыша на месте, где горящий потолок падал на головы. Братская могила и памятник-символ «Непокоренный человек». Венцы срубов на месте бывших домов, обелиски в виде печных труб. Тропинки из железобетонных плит в цвет пепла. «Кладбище деревень», ниши «Стены памяти», напоминающие о местах массового уничтожения людей, вечно горящее пламя… Здесь все имеет значение.
Вікэнцыкляпэдыст
Мемориальная доска на доме в Минске, где жил скульптор Сергей Селиханов
Хатынь
22 июня 1941 г. фашистская Германия напала на Советский Союз. Самая мощная из трех групп войск - «Центр» - развёртывалась по направлению к столице. По первоначальному плану она должна была разгромить советские войска в Белоруссии, а затем наступать на Москву.
Вся территория республики оказалась оккупирована к концу августа 1941 года. Захватчики установили режим беспощадного подавления любого сопротивления.
Белорусская деревня Хатынь была уничтожена в 1943 году.
«Как я вспомню Хатынь - так сердце кровью обливается. 22 марта нагрянул фашист, окружил деревню. Обстрелял. Людей согнали в сарай. Двери закрыл. Село обобрал. Хаты запалил, а тогда и сарай запалил. Крыши соломенные - огонь сыплется на головы. Люди двери выломали. Стали люди вылазить. Стал с автомата бить… Угробил 149 душ. И моих 5 душ - четверых детей и жёнку. Дорогие товарищи. Прошу, чтоб больше этого не получилось… Чтоб больше этого не было» - голос Иосифа Каминского срывается. Единственный выживший взрослый держал слово на открытии мемориального комплекса «Хатынь» 5 июля 1969 года.
В день трагедии недалеко от деревни партизанами была обстреляна немецкая автоколонна. В результате нападения убит шеф-командир первой роты гауптман (капитан) полиции. Им оказался Ганс Вёльке - чемпион Олимпийских игр 1936 года по толканию ядра. Знаменитый спортсмен, как утверждают, лично знакомый с Адольфом Гитлером.
Ганс Вёльке. 1936
Агрессия карателей лавой нечеловеческой жестокости выплеснулась на мирное население, которое поддерживало партизан. К вечеру ворвались в деревню Хатынь. Когда все жители были согнаны в сарай, фашисты заперли двери, обложили его соломой, облили бензином и подожгли. Деревянная постройка мгновенно загорелась. В дыму задыхались и плакали дети. Взрослые пытались их спасти. Под напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде, охваченные ужасом, люди бросились бежать, но тех, кто вырывался из пламени, фашисты хладнокровно расстреливали из автоматов и пулеметов. Погибли 149 человек, из них 75 - дети. Деревня была разграблена и сожжена дотла.
В той трагедии выжили шестеро.
Спастись могли еще две девушки. Мария Федорович и Юлия Климович чудом выбрались из горящего сарая и доползли до леса. Обгоревших, чуть живых их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета. Но и эта деревня вскоре была сожжена фашистами, и обе девушки погибли. Много позднее, вскоре после открытия мемориала, пламя пожарища настигнет и одного из шести выживших - Антона Барановского.
В 1943 году он вместе с Виктором Желобковичем спасся из полыхающего сарая. Когда оттуда, в горящей одежде, выбегали охваченные ужасом люди, вместе с другими выбежала Анна Желобкович. Она крепко держала за руку семилетнего сына Витю. Смертельно раненая женщина, падая, прикрыла его собой. Ребенок пролежал под телом матери до ухода фашистов из деревни. Антон Барановский был ранен в ногу разрывной пулей. Гитлеровцы приняли его за мертвого. Обгоревших, израненных детей подобрали и выходили жители соседних деревень.
Еще трое: Володя и Соня Яскевич, Саша Желобкович - смогли скрыться от карателей.
Единственным взрослым свидетелем хатынской расправы стал 56‑летний деревенский кузнец Иосиф Каминский. Среди погибших односельчан он нашел своего сына. Мальчик был смертельно ранен в живот, получил сильные ожоги и скончался на руках у отца.
Иосиф Каминский, Антон Барановский, Виктор Желобкович
Трагическая судьба Хатыни постигла шестьсот двадцать восемь белорусских деревень.
Белоруссия, восточная Польша, часть Литвы и Латвии были освобождены от фашистов летом 1944 года. В ходе крупномасштабной наступательной операции «Багратион» группу армий «Центр» разгромили советские войска. Одна из крупнейших военных операций за всю историю человечества привела к тяжелейшим потерям вермахта. Восполнить эти потери впоследствии агрессор не смог.
В январе 1966 года было принято решение о создании мемориального комплекса «Хатынь».
Политика «выжженной земли»
Захватив в 1941-1942 гг. западные и юго-западные области СССР, гитлеровская Германия установила жестокий оккупационный режим. Сотни деревень сметались с лица земли, население истреблялось, угонялось в лагеря смерти или в фашистское рабство.
Геноцид выражался в том числе в уничтожении населенных пунктов вместе с жителями. Об ужасах сожженных деревень написано очевидцами, записано с их слов, пересказано детьми и внуками. Воспоминания, воспоминания… Ожившие картины памяти чудом выживших.
Сергей Емельянцев из деревни Клеевичи Могилевской области вспоминает: «Когда наши их победили, в сентябре 1943 года, отступавшие немцы сожгли мою родную деревню.
Люди скрылись в лесу. Удалось эвакуироваться». За полгода до этого рядом были сожжены деревни Паньки и Кавычичи. «Много людей погибло. Их загоняли в сарай и поджигали. Лишь некоторым удалось выжить». Сергею Тереховичу тогда было 11 лет. Сегодня он проживает в Башкортостане.
Женщина, потерявшая всё
Высшие инстанции Третьего рейха заблаговременно разработали планы ведения против СССР не обычной, а беспощадной войны на уничтожение, его экономической эксплуатации и расчленения, а также план колонизации европейской части. Гитлер заявлял, что война против СССР будет «полной противоположностью нормальной войне на Западе и Севере Европы», что ее конечная цель - «тотальное разрушение» и «уничтожение России как государства».
Достигать результата предстояло без жалости и ответственности. 28 апреля 1941 года немецкий генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич издал приказ, в котором подчеркивалось, что командиры - войсковые и специальных карательных формирований нацистской службы безопасности (СД) - несут ответственность за проведение акций по уничтожению в тылу без суда и следствия коммунистов, евреев и «прочих радикальных элементов». Спустя две недели начальник штаба ОКВ Вильгельм Кейтель издал указ, снимавший с солдат и офицеров вермахта ответственность за будущие уголовные преступления на оккупированной территории СССР. Им предписывалось быть безжалостными, расстреливать на месте без суда и следствия всех, кто окажет хотя бы малейшее сопротивление или будет сочувствовать партизанам. «Эта борьба требует беспощадных и решительных действий против большевистских подстрекателей, партизан, саботажников, евреев и полного подавления любой попытки активного или пассивного сопротивления» - говорилось в одном из сопутствующих приложений к директиве «Барбаросса».
Каратели в деревне
В 1941 году у Гитлера был готов генеральный план «Ост». В нем предусматривалось с территории Чехии, Польши, Прибалтийских республик, Украины и Белоруссии, где по подсчету оберфюрера СС Конрада Мейера проживало 45 млн человек, выселить за Урал «нежелательных по расовым показателям» 31 млн человек, а остальных «германизировать», т. е. превратить в рабов немецких завоевателей. Солдатам и офицерам вермахта в это время вручались памятки, в которых говорилось: «…Убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик - убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навеки».
Подожжённая деревня
Осенью-зимой 1943−1944 гг. проведение разрушительной политики приняло наиболее широкие масштабы. В последний период оккупации роль гитлеровского вермахта в осуществлении политики тотального опустошения проявилась в создании специальных команд поджигателей.
Из письма унтер-офицера 473-го немецкого пехотного полка 253-й пехотной дивизии Карла Петерса об осуществлении политики «выжженной земли»:
«Дорогая Герда!
…Теперь я стою в Брянске. Через город проходит передовая линия. Но это уже не город, а груда развалин. Да, когда мы сдаем город, то оставляем только развалины… Громадные пожары превращают ночь в день. Поверь мне, таких разрушений никакими бомбами англичанин не в состоянии добиться… И если мы отойдем до границы, то у русских от Волги до немецкой границы не останется ни одного города, ни одного села. А этого он, наверное, не выдержит. Да, здесь господствует «тотальная война» в высшем ее совершенстве. То, что здесь происходит, - это нечто невиданное в мировой истории…»
Отступавшие с оккупированных территорий войска нацистской Германии превращали «в зону пустыни населенные пункты при отступлении войск».
Только в Белоруссии в период карательных операций свыше 5295 деревень уничтожены фашистами вместе со всем или частью населения. В Витебской области 243 деревни сжигались дважды, 83 - трижды, 22 - четыре раза и более. В Минской области сжигались дважды 92 деревни, трижды - 40, четырежды - 9, пять и более раз - 6 деревень.
Схематический план Хатыни
Преступление и наказание
Группа школьников из Литвы следует за своим белорусским гидом. На вид им по 12−13 лет. Между собой говорят на литовском, но экскурсия проходит на русском. Языковой барьер?! Какое там - ребята внимательно слушают, да еще и любопытствуют, стараясь «ухватить» русскую речь по сторонам.
Экскурсовод ведет по комплексу и рассказывает обо всем - вплоть до цены газа в Вечном огне. Обо всем. Только не о карателях…
«Шефом» 118-го был штурмбаннфюрер Эрих Кёрнер. Расправой над жителями Хатыни руководил начальник штаба полицейского батальона Григорий Васюра.
На сайте мемориального комплекса говорится, что карательную операцию проводил 118-й полицейский батальон. Он был сформирован в 1942 году в Киеве для борьбы с партизанами и истребления мирного населения. В основном состоял из украинцев, из бывших кадровых офицеров, согласившихся сотрудничать с оккупантами, а также подразделения батальона СС Дирлевангера.
Украинские коллаборационисты из шуцманшафта
Большинство карателей «118-го» позже понесут наказание. Некоторые - значительно позже, в 1980-е, до того затерявшись среди вернувшихся с фронта.
Начальнику штаба полицейского батальона Григорю Васюре после войны тоже удалось замести следы - работал заместителем директора одного из совхозов в Киевской области. В апреле 1984 года даже был награжден медалью «Ветеран труда». Пионеры поздравляли его с 9 мая. Он очень любил выступать перед школьниками в образе настоящего ветерана войны, фронтовика-связиста и даже именовался почетным курсантом Киевского высшего военного инженерного дважды Краснознаменного училища связи имени М. И. Калинина - того, что окончил до войны.
В ноябре - декабре 1986 года в Минске состоялся процесс над Васюрой. 24 карателя батальона были привлечены в качестве свидетелей. Решением военного трибунала Белорусского военного округа начальник штаба полицейского батальона был признан виновным в преступлениях и приговорен к высшей мере наказания - расстрелу.
Мне тоже хотелось бы поставить точку после этого «преступления и наказания» виновных карателей. Однако это было бы частью правды: известно о Владимире Катрюке, который благополучно прожил в Канаде до своей смерти в 2015 году. Перед судом за те преступления он так и не предстал.
Полицаи из украинских шуцманшафтабатальонов на войсковых курсах в Минске. 1942
Страшно представить реальность произошедшего, тяготишься современным благополучием, боишься поверить в возможность таких событий.
Полина Яковлева
История Великой Отечественной войны хранит множество тайн, одной из которых сегодня продолжает оставаться уничтожение белорусской деревни Хатынь. Современная молодежь не интересуется прошлым собственной страны, не знает большинство граждан и о кровавых преступлениях немецких захватчиков. Нет сегодня в образовательной программе уроков, посвященных позорному предательству и пособничеству оккупантам. На благодатной почве невежества разрастается пропаганда, стремящаяся опорочить страну-победительницу и поставить ее в один ряд с фашистами. Эти взгляды постепенно перерастают в русофобию, чему способствуют некоторые политики, признающие достоверные военные факты сфабрикованными. В Европе все более процветает националистическое движение. То, что несколько десятилетий назад казалось невозможным, сегодня происходит едва ли не ежегодно. Парады советских ветеранов заменены торжественным шествием преступников, приверженцев и пособников фашизма.
Белоруссия в период оккупации превратилась в единую партизанскую страну, небольшие отряды наносили пусть точечные, но весьма болезненные удары в тылу врага. Фашисты не только жестоко наказывали местное население в ответ, но и совершали устрашающие казни беззащитных селян. Официальная советская история считает, что нечто подобное произошло и в Хатыни в 1943 году. Однако вокруг этого трагического события сегодня все более разгораются споры. Появились даже мнения о том, что кровавую акцию осуществляли сотрудники НКВД. Советские архивы хранят под грифом «секретно» множество документов свидетельствующих об ужасных расправах и прочих преступлениях партийного руководства, однако многое сегодня и фальсифицируется. На чем основываются подобные слухи, попробуем выяснить в настоящей публикации.
Трагедии в небольшой белорусской деревеньке из двадцати шести домов посвящены документальные фильмы, разоблачающие не только немецких преступников, но и их украинских пособников. Частично злодеи были осуждены международным уголовным трибуналом и советским судом 1973 года, а жертвам установлен памятник на месте сгоревшего населенного пункта. В народе светлая память невинно сожженным и расстрелянным белорусам выражена в песнях, стихах и книгах. Однако в 1995 году вышла книга, почтившая память и их палачей. Творение, оскорбившее память не только ветеранов Великой Отечественной, но и ее жертв, было написано одним из лидеров украинского националистического движения.
Со страниц учебников мы знаем, что деревню и почти всех ее жителей уничтожили фашисты. Однако есть в этой трагедии и белые пятна, мало исследованные в советское время. Бульварные историки считают, что убийцами 147 человек были работники НКВД, забрасываемые с воздуха на территорию Белоруссии. Версия абсурдна, хотя и весьма выгодна современной Восточной Европе. Если внимательно изучить документы, хранящиеся в Минском архиве, становится понятно, что сожгли Хатынь все же фашистские войска, в состав которых входили нацисты с западных областей Украины. Как ни прискорбно, но сегодня на Западной Украине действует ряд националистических организаций, чествующих кровавых убийц как героев. Им даже возведен памятник в Черновцах, а очевидные факты зверств попросту не принимаются во внимание или признаются фальсификатом. Скульптура в память о «героях» Буковинского куреня, будто в насмешку над миллионами жертв, украшена крыльями германского орла. Стараниями деятелей антисоветских взглядов и создаются легенды о коварных планах НКВД, провоцирующих «благородных» захватчиков.
Несколько человек, чудом оставшихся в живых, среди которых Виктор Желобкович и Антон Боровковский, свидетельствуют о том, что деревню истребили украинские полицаи в латышской форме и немцы. Ни один из свидетелей даже не упоминает о каких-либо сотрудниках НКВД, поэтому легенды и слухи, активно распускаемые в рассадниках неонацизма несостоятельны.
Немцев среди печально известного отряда 118, было около ста человек, в остальные 200 солдат вермахта оказались полицаями, привлеченными из Западной Украины. Сами фашисты именовали этот отряд Буковинским куренем, так как формировался он из убежденных националистов в городе Черновцы. Бывшие солдаты и офицеры РККА надеялись на то, что немецкие союзники обеспечат Украине независимость. Отличало полицаев ношение латышской формы и ломаный немецкий язык. Сегодня Украина отрицает данный факт, однако все те же архивные документы, а также материалы следствия свидетельствуют о том, что убивали белорусское население украинские предатели. Одним из карателей считается гражданин Канады Катрюк, который до сих пор не понес наказания за свои зверства. Его пытаются оправдать ярые националисты, заявляя, что все обвинения сфабрикованы. Тем не менее, Катрюка обличают показания его сообщников, осужденных уголовным судом 1973 года.
Не понес наказания до 1986 года и командир карателей Васюра, длительный период после войны занимавший должность заместителя директора в одном из киевских колхозов. Его и в мирное время отличали жестокие методы, но веских доказательств о причастности к массовым убийствам в Белоруссии следствию найти не удалось. Лишь почти полвека спустя справедливость восторжествовала, и Васюра был подвергнут суду. Его показания отличаются цинизмом, он с презрением отзывается о своих сообщниках, называя их мерзавцами. Васюра так и не покаялся в своем преступлении искренне.
Все из тех же материалов допроса преступников известно, что 22 марта 1943 года 118-й отряд вторгся на территорию деревни. Акция носила карательных характер за действия партизан, совершивших утром того же дня в 6 часов утра нападение на немецкий отряд. В результате нападения партизан был убит Ганс Вельке, ставший первым олимпийским чемпионом Германии. Ценность личности Вельке для Третьего Рейха заключалась в том, что он являлся подтверждением теории о превосходстве белой расы над чернокожими и азиатами. Смерть легкоатлета вызвала бешенство со стороны партийного руководства, а также рядовых немцев.
Вина советских партизан заключалась в непродуманности последствий нападения. Карательная операция стала ответом на убийство столь именитого немца. В ярости 118 отряд во главе с бывшим красноармейским офицером Г. Васюрой арестовал и убил часть группы лесорубов, а оставшихся в живых этапировал по следам партизан в близлежащую Хатынь. По приказу Кернера людей вместе с малолетними детьми, которых среди 147 жителей было 75, согнали в деревянный сарай, обложили сухой соломой, облили топливом и подожгли. Люди задыхались в дыму, на них загоралась одежда и волосы, началась паника. Стены ветхого колхозного здания, подточенные огнем, не выдержали и рухнули. Несчастные попытались бежать, но их накрыла автоматная очередь. Из жителей спаслись единицы, а деревня была стерта с лица земли. Самому младшему жителю, погибшему в огне, было всего семь недель. Массовое убийство проводилось в рамках антипартизанской спецоперации под красивым немецким названием «Winterzauber», означавшим в переводе «Зимнее волшебство». Подобные акции оказались типичными для Вермахта, хотя они в корне нарушали все международные акты и обычаи ведения цивилизованной войны.
В отличие от украинских членов Буковинского куреня, многие из бывших воинов вермахта раскаялись в своих злодеяниях, некоторые стыдятся только принадлежности к военным силам Третьего Рейха. Хатынь сегодня является посещаемым местом, сюда приезжали и бывшие служащие 118 отряда. В доказательство своего раскаяния и скорби они прошли пешком путь до деревни длиною в шесть километров. Может ли сие действие загладить их вину? Конечно, нет. Однако бывшие фашисты публично признают и осознают всю мерзость и бесчеловечность данного эпизода войны, они не стремятся оправдать свои преступления. Националисты же Западной Украины вопреки всем нормам морали проповедуют возмутительные идеи, а власти потворствуют оскорбительной пропаганде.
Итак, погибнуть от рук советских партизан, либо сотрудников НКВД несчастные хатынцы не могли, уж слишком много доказательств свидетельствует об обратном. Остается выяснить, почему советское руководство постаралась скрыть сведения о преступлениях 118 отряда. Ответ довольно прост: большинство полицаев, безжалостно убивших полторы сотни мирных жителей, были бывшими красноармейцами. Пленным советским воинам часто предлагалось встать на сторону захватчиков, немногие приняли это предложение. Буковинский курень был составлен преимущественно из предателей, истреблявших братский народ, трусливо спасая таким способом свою жизнь. Открыть информацию о каждом из преступников означало признать факт массового предательства, в том числе и по идеологическим мотивам в среде доблестной советской армии. По-видимому, правительство на это так и не решилось.
