В основе пьесы «Пигмалион» Шоу, написанной в 1912 году, лежит греческий миф о скульпторе Пигмалионе и его прекрасном творении. Остроумие, оригинальность и затрагивание острых социальных проблем обеспечили произведению Бернарда Шоу популярность во многих странах мира.
Главные герои
Генри Хиггинс – профессор, специалист по фонетике.
Элиза Дулиттл – юная цветочница, необразованная и дурно воспитанная.
Другие персонажи
Миссис Эйнсфорд Хилл – пожилая дама, обедневшая представительница высшего общества.
Фредди – молодой человек двадцати лет, сын миссис Эйнсфорд Хилл.
Клара – надменная и самовлюбленная дочь миссис Эйнсфорд Хилл.
Пикеринг – пожилой полковник, живо интересующийся фонетикой.
Альфред Дулиттл – отец Элизы.
Миссис Хиггинс – мать Генри Хиггинса, пожилая дама, добрая и справедливая.
Действие первое
Внезапный летний ливень становится причиной того, что под портиком церкви св. Павла собирается самая разношерстная публика, в том числе нарядно одетые пожилая дама с дочерью и сыном, уличная цветочница, армейский полковник и человек с записной книжкой, который « торопливо делает какие-то заметки ».
Юная цветочница молода и недурна собой, но по сравнению с « окружающими ее дамами выглядит настоящей грязнулей », а ее речь и манеры и вовсе оставляют желать лучшего. Кто-то в толпе делает заключение, что человек с записной книжкой – полицейский, который следит за цветочницей.
Испугавшись, девушка начинает громко плакать и причитать, привлекая к себе всеобщее внимание, но вскоре выясняется, что этот человек – знаменитый профессор Генри Хиггинс, специалист по фонетике. По одному лишь произношению он может с легкостью определить, откуда родом тот или иной англичанин.
Разговорившись с полковником Пикерингом – автором нашумевшей книги «Разговорный санскрит» – профессор с удивлением узнает, что тот специально « приехал из Индии, чтобы повидаться » с ним. Увлеченные общей идеей, новые друзья отправляются вместе отужинать, оставляя цветочнице довольно внушительную, по ее меркам, сумму денег.
Действие второе
На следующий день Хиггинс приглашает полковника в свою квартиру на Уимпол-стрит, чтобы продемонстрировать богатейшую коллекцию фонетических записей. Пикеринг потрясен услышанным, и уже собирается было покинуть профессора, как входит служанка и объявляет о приходе некоей бедной девушки.
Ею оказывается вчерашняя цветочница, которая в нелепом наряде заходит в комнату с « наивным тщеславием и видом важной дамы » и представляется Элизой Дулиттл. Мечтая о работе продавщицы в цветочном магазине, она просит профессора научить ее « выражаться по-образованному », в противном случае ей всю жизнь придется торговать фиалками на улице.
Хиггинс относится к просьбе гостьи как к нелепому казусу, однако полковник проникается непростой жизненной ситуацией Элизы, и предлагает своему другу заключить пари. Пикеринг готов признать профессора лучшим в мире педагогом и, к тому же, взять все издержки на себя, если у того за полгода получиться выдать замарашку-цветочницу « за герцогиню на приеме в посольстве ». Хиггинс, предвкушая интересный для него со всех точек зрения эксперимент, соглашается на пари.
Действие третье
После нескольких месяцев плодотворных занятий Хиггинс решает проэкзаменовать свою подопечную, и приглашает ее в дом своей матери в ее приемный день. На опасения миссис Хиггинс оказаться в неловком положении сын успокаивает, что цветочнице « строго-настрого велено касаться только двух тем: погоды и здоровья ».
Тем временем горничная докладывает о приходе гостей, среди которых оказывается полковник Пикреинг, миссис Эйнсфорд Хилл с дочерью Кларой и сыном Фредди.
Входит Элиза, поражая присутствующих « своей красотой и элегантностью ». Поначалу общается с гостями заученным фразами, « с педантичной чистотой, приятным музыкальным голосом », но вскоре воодушевляется произведенным эффектом, и переходит на более привычный уличный жаргон. Желая спасти положение, Хиггинс сообщает присутствующим, что это новомодные светские выражения.
После ухода гостей профессор и полковник делятся с миссис Хиггинс успехами бывшей цветочницы. Однако дама охлаждает их пыл, указывая на явные промахи девушки. Обучение Элизы продолжается с учетом этих ошибок. Тем временем пораженный красотой девушки юный Фредди Хилл засыпает ее любовными посланиями.
Действие четвертое
Уставшие, но очень довольные Пикеринг и Хиггинс делятся впечатлениями о прошедшем приеме в посольстве. Элиза оправдала все их ожидания, блистательно изобразив герцогиню. Полковник уверяет друга, что проделанная им работа – « полный триумф », и он признает в нем величайшего педагога современности.
Однако Элиза, « в роскошном вечернем туалете и бриллиантах », не участвует в разговоре. Она обеспокоена и сильно раздражена: пари окончено, и она находится в полном неведении касательно своего будущего. Хиггинс не сразу понимает перемену в настроении своей подопечной, но, осознав в чем дело, не проявляет никакой заинтересованности в душевных переживаниях Элизы.
Уязвленная его безразличием, Элиза покидает дом, в котором прожила полгода, обучаясь правильной речи и изысканным манерам.
Действие пятое
Обнаружив пропажу Элизы, Хиггинс приходит к матери, и, не застав у нее девушку, намеревается обратиться за помощью в полицию. Миссис Хиггинс отговаривает от этого сына, мотивируя тем, что девушка – не « воровка или потерянный зонтик ».
В гостиную входит Элиза: она « в совершенстве владеет собой и держится с полной непринужденностью ». Профессор в приказном тоне велит ей тотчас вернуться в его дом, на что Элиза не обращает на него ни малейшего внимания.
Хиггинс возмущен тем, как « гнилая капустная кочерыжка » разыгрывает перед ним истинную леди. Элиза выражает благодарность полковнику Пикерингу, научившему ее хорошим манерам и правилам поведения в обществе. Она жалуется ему на отвратительное отношение к ней со стороны Хиггинса, который продолжает видеть в ней лишь необразованную цветочницу.
Когда Элизе и профессору удается остаться наедине, между ними происходит объяснение. Девушка укоряет его в бездушии, на что Хиггинс откровенничает, что ему « не нужен никто ». Однако ему будет не хватать Элизы, и он просит ее остаться с ним.
Элиза отправляется на церемонию венчания отца и мачехи. Хиггинс вдогонку поручает ей купить домой перчатки, галстук и сыр, на что Элиза презрительно отвечает «Купите сами» , а профессор «с лукавой усмешкой позванивает в кармане мелочью» .
Заключение
В своей пьесе, полной драматических конфликтов, Бенард Шоу поднимает вопрос социального неравенства, способах его преодоления и дальнейших последствий.
Тест по пьесе
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.2 . Всего получено оценок: 99.
Бернард Шоу
Пигмалион
Роман в пяти действиях
Действующие лица
Клара Эйнсфорд Хилл , дочь.
Миссис Эйнсфорд Хилл, ее мать.
Прохожий.
Элиза Дулиттл , цветочница.
Альфред Дулиттл, отец Элизы.
Фредди, сын миссис Эйнсфорд Хилл.
Джентльмен.
Человек с записной книжкой.
Саркастический прохожий.
Генри Хиггинс , профессор фонетики.
Пикеринг , полковник.
Миссис Хиггинс, мать профессора Хиггинса.
Миссис Пирс , экономка Хиггинса.
Несколько человек в толпе.
Горничная.
Действие первое
Ковент-Гарден. Летний вечер. Дождь как из ведра. Со всех сторон отчаянный рев автомобильных сирен. Прохожие бегут к рынку и к церкви св. Павла, под портиком которой уже укрылось несколько человек, в том числе пожилая дама с дочерью, обе в вечерних туалетах. Все с досадой всматриваются в потоки дождя, и только один человек, стоящий спиной к остальным, по-видимому, совершенно поглощен какими-то отметками, которые он делает в записной книжке. Часы бьют четверть двенадцатого.
Дочь (стоит между двумя средними колоннами портика, ближе к левой). Я больше не могу, я вся продрогла. Куда девался Фредди? Полчаса прошло, а его все нет.
Мать (справа от дочери). Ну, уж не полчаса. Но все-таки пора бы ему привести такси.
Прохожий (справа от пожилой дамы). Это вы и не надейтесь, леди: сейчас ведь все из театров едут; раньше половины двенадцатого ему такси не достать.
Мать. Но нам необходимо такси. Не можем же мы стоять здесь до половины двенадцатого. Это просто возмутительно.
Прохожий. Да я-то тут при чем?
Дочь. Будь у Фредди хоть капля сообразительности, он взял бы такси у театра.
Мать. Чем он виноват, бедный мальчик?
Дочь. Другие ведь достают. Почему же он не может?
Со стороны Саутгемптон-стрит влетает Фредди и становится между ними, закрыв зонтик, с которого стекает вода. Это молодой человек лет двадцати; он во фраке, брюки у него внизу совершенно мокрые.
Дочь. Так и не достал такси?
Фредди. Нет нигде, хоть умри.
Мать. Ах, Фредди, неужели совсем, совсем нет? Ты, наверно, плохо искал.
Дочь. Безобразие. Уж не прикажешь ли нам самим идти за такси?
Фредди. Я же вам говорю, нигде ни одного нет. Дождь пошел так неожиданно, всех застигло врасплох, и все бросились к такси. Я прошел до самого Чэринг-кросс, а потом в другую сторону, почти до Ледгейт-цирка, и ни одного не встретил.
Мать. А на Трафальгар-сквер был?
Фредди. На Трафальгар-сквер тоже ни одного нет.
Дочь. А ты там был?
Фредди. Я был на Чэринг-кросском вокзале. Что ж ты хотела, чтоб я до Гаммерсмита маршировал под дождем?
Дочь. Нигде ты не был!
Мать. Правда, Фредди, ты как-то очень беспомощен. Ступай снова и без такси не возвращайся.
Фредди. Только зря вымокну до нитки.
Дочь. А что же нам делать? По-твоему, мы всю ночь должны простоять здесь, на ветру, чуть не нагишом? Это свинство, это эгоизм, это…
Фредди. Ну ладно, ладно, иду. (Раскрывает зонтик и бросается в сторону Стрэнда, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с цветами.)
В ту же секунду сверкает молния, и оглушительный раскат грома как бы аккомпанирует этому происшествию.
Цветочница. Куда прешь, Фредди! Возьми глаза в руки!
Фредди. Простите. (Убегает.)
Цветочница (подбирает цветы и укладывает их в корзинку). А еще образованный! Все фиалочки в грязь затоптал. (Усаживается на плинтус колонны справа от пожилой дамы и принимается отряхивать и расправлять цветы.)
Ее никак нельзя назвать привлекательной. Ей лет восемнадцать – двадцать, не больше. На ней черная соломенная шляпа, сильно пострадавшая на своем веку от лондонской пыли и копоти и едва ли знакомая со щеткой. Волосы ее какого-то мышиного цвета, не встречающегося в природе: тут явно необходимы вода и мыло. Порыжелое черное пальто, узкое в талии, едва доходит до колен; из-под него видна коричневая юбка и холщовый фартук. Башмаки, видно, также знали лучшие дни. Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у нее недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста.
Мать. Позвольте, откуда вы знаете, что моего сына зовут Фредди?
Цветочница. А, так это ваш сын? Нечего сказать, хорошо вы его воспитали… Разве это дело? Раскидал у бедной девушки все цветы и смылся, как миленький! Теперь вот платите, мамаша!
Дочь. Мама, надеюсь, вы не сделаете ничего подобного. Еще недоставало!
Мать. Подожди, Клара, не вмешивайся. У тебя есть мелочь?
Дочь. Нет. У меня только шестипенсовик.
Цветочница (с надеждой). Вы не беспокойтесь, у меня найдется сдачи.
Мать (дочери). Дай сюда.
Дочь неохотно расстается с монетой.
Так. (Девушке.) Вот вам за цветы, моя милая.
Цветочница. Дай вам бог здоровья, леди.
Дочь. Возьмите у нее сдачи. Эти букетики стоят не больше пенни.
Мать. Клара, тебя не спрашивают. (Девушке.) Сдачи не надо.
Цветочница. Дай вам бог здоровья.
Мать. А теперь скажите мне, откуда вы знаете, как зовут этого молодого человека?
Цветочница. А я и не знаю.
Мать. Я слышала, как вы его назвали по имени. Не пытайтесь обмануть меня.
Цветочница. Очень мне нужно вас обманывать. Я просто так сказала. Ну, Фредди, Чарли – надо же как-нибудь назвать человека, если хочешь быть вежливым. (Усаживается возле своей корзины.)
Дочь. Зря выбросили шесть пенсов! Право, мама, уж от этого вы могли бы Фредди избавить. (Брезгливо отступает за колонну.)
Пожилой джентльмен – приятный тип старого армейца – взбегает по ступеням и закрывает зонтик, с которого течет вода. У него, так же как у Фредди, брюки внизу совсем мокрые. Он во фраке и легком летнем пальто. Становится на свободное место у левой колонны, от которой только что отошла дочь.
«Пигмалион» - одна из самых известных пьес Бернарда Шоу, написанная в 1912 году
«Пигмалион» краткое содержание по главам
Первый акт
Летний ливень собрал под портиком ковент-гарденской церкви св. Павла пёструю компанию, в том числе нищую уличную цветочницу, армейского полковника и человека с записной книжкой. Последний развлекает себя и окружающих, безошибочно угадывая, откуда кто родом и где ещё побывал. Полковник, заинтересовавшись, выясняет, что перед ним знаменитый специалист по фонетике, профессор Генри Хиггинс - по особенностям произношения он способен определить происхождение любого англичанина.
Оказывается, полковник и сам известный лингвист-любитель по фамилии Пикеринг, автор книги «Разговорный санскрит», и он приехал в Лондон специально, чтобы познакомиться с профессором. Хиггинс очень высокого мнения о книге Пикеринга, и новые друзья собираются идти ужинать к полковнику в отель, когда цветочница просит купить у неё что-нибудь. Довольный Хиггинс не глядя бросает ей в корзину горсть монет и уходит с полковником. Девушка потрясена - таких огромных, по её понятиям, денег у неё никогда не было.
Второй акт
Квартира Хиггинса на Уимпол-стрит, утро следующего дня. Хиггинс демонстрирует полковнику Пикерингу свою звукозаписывающую аппаратуру (фонограф). Миссис Пирс, экономка Хиггинса, сообщает, что к профессору пришла какая-то девушка. Появляется вчерашняя цветочница, представляется Элизой Дулиттл и просит научить её правильному выговору, чтобы устроиться в цветочный магазин.
Хиггинс относится к ситуации как к нелепому, хотя и забавному казусу, но Пикеринг искренне тронут и предлагает Хиггинсу пари. Пусть Хиггинс докажет, что он действительно величайший специалист (как он перед этим хвастал) и за шесть месяцев сможет превратить уличную цветочницу в леди, а на приёме в посольстве успешно выдаст её за герцогиню. Пикеринг готов также, если Хиггинс выиграет пари, оплатить стоимость обучения Элизы. Хиггинс не в силах устоять перед вызовом и соглашается. Элиза в сопровождении миссис Пирс уходит в ванную комнату.
Через некоторое время к Хиггинсу приходит отец Элизы, мусорщик, любитель выпить и совершенно аморальный тип. Он требует пять фунтов за невмешательство, в остальном судьба Элизы его не волнует. Дулиттл поражает профессора своим прирождённым красноречием и убедительным обоснованием своей бессовестности, за что получает свои отступные. Когда появляется чистенькая Элиза в японском халате, её никто не узнаёт.
Третий акт
Прошло несколько месяцев. Элиза оказалась прилежной и способной ученицей, её произношение стало почти идеальным. Хиггинс хочет узнать, можно ли уже вводить девушку в светское общество. В качестве первого испытания он привёл Элизу в дом к своей матери в её приёмный день. Ей строго-настрого предписано касаться только двух тем: погода и здоровье.
Одновременно там же появляется семья подруги миссис Хиггинс - миссис Эйнсфорд Хилл с дочерью и сыном Фредди. Элиза сначала ведёт себя безупречно и разговаривает заученными фразами, но затем воодушевляется и переходит на рассказы из своего жизненного опыта, используя при этом вульгарно-простонародные выражения. Хиггинс, спасая положение, сообщает, что это новый светский жаргон.
После ухода Элизы и других гостей Хиггинс и Пикеринг наперебой увлечённо рассказывают миссис Хиггинс о том, как они занимаются с Элизой, вывозят в оперу, на выставки, какие забавные замечания она делает после посещения выставок. У Элизы, оказывается, обнаружился феноменальный музыкальный слух. Миссис Хиггинс с негодованием замечает, что они обращаются с девушкой, как с живой куклой.
В качестве результата первого выхода Элизы «в свет» миссис Хиггинс сообщает профессору: «Она шедевр твоего искусства и искусства своей портнихи. Но если ты действительно не замечаешь, что она выдаёт себя каждой своей фразой, значит, ты просто с ума сошёл». Друзья-лингвисты покидают дом несколько разочарованные. Обучение Элизы продолжается с учётом допущенных ошибок. Влюблённый Фредди засыпает Элизу письмами на десяти страницах.
Четвёртый акт
Прошло ещё несколько месяцев, и настал момент решающего эксперимента. Элиза в роскошном платье и - на этот раз - с безупречными манерами появляется на приёме в посольстве, где имеет головокружительный успех. Все присутствующие аристократы без тени сомнения принимают её за герцогиню. Хиггинс выиграл пари.
Придя домой, Пикеринг поздравляет Хиггинса с его успехом, никому из них не приходит в голову поблагодарить Элизу, которая приложила столько стараний со своей стороны. Элиза раздражена и обеспокоена. Старую жизнь она вести уже не может и не хочет, а для новой у неё нет средств. Контраст между феерическим успехом на приёме и пренебрежением дома слишком велик.
Когда Хиггинс уходит и вскоре возвращается в поисках домашних туфель, Элиза взрывается и запускает туфлями в Хиггинса. Она пытается объяснить трагизм своего положения: «На что я годна? К чему вы меня подготовили? Куда я пойду? Что будет дальше? Что со мной станет?» Но Хиггинс неспособен понять чужую душу. Ночью Элиза покидает дом Хиггинса
Пятый акт
Дом миссис Хиггинс. Приезжают Хиггинс и Пикеринг, жалуются на исчезновение Элизы. Хиггинс признаётся, что чувствует себя без Элизы как без рук. Он не знает ни где лежат его вещи, ни какие у него назначены дела на этот день.
Слуга докладывает о приходе отца Элизы. Дулиттл очень изменился, теперь он выглядит как зажиточный буржуа. Он в негодовании набрасывается на Хиггинса за то, что по его вине ему пришлось изменить привычный образ жизни и стать из-за этого гораздо менее свободным, чем прежде. Оказывается, несколько месяцев назад Хиггинс написал в Америку одному миллионеру-филантропу, основателю «Лиги моральных реформ», что самый оригинальный моралист во всей Англии - это Альфред Дулиттл, простой мусорщик. Миллионер недавно умер, а в завещании оставил Дулиттлу три тысячи фунтов годового дохода при условии, что Дулиттл будет читать лекции в его Лиге. Теперь он обеспеченный буржуа и вынужден, вопреки своим убеждениям, соблюдать каноны традиционной морали. Сегодня, например, он официально женится на своей многолетней сожительнице.
Миссис Хиггинс выражает облегчение, что отец теперь может позаботиться о своей дочери и что будущее Элизы не вызывает опасений. Она признаётся, что Элиза здесь, в верхней комнате. Хиггинс, однако, и слышать не желает о том, чтобы «вернуть» Дулиттлу Элизу.
Появляется Элиза. Все оставляют её наедине с Хиггинсом, и между ними происходит решительное объяснение. Хиггинс ни в чём не раскаивается, требует, чтобы Элиза вернулась, и отстаивает своё право на бесцеремонное поведение. Элизу это не устраивает: «Мне хочется ласкового слова, внимания. Я знаю, я простая, тёмная девушка, а вы джентльмен и учёный; но всё-таки я ведь человек, а не пустое место». Элиза сообщает, что нашла способ обрести независимость от Хиггинса: она отправится к профессору Непину, коллеге Хиггинса, станет у него ассистенткой и раскроет ему методику обучения, разработанную Хиггинсом.
Миссис Хиггинс и гости возвращаются. Хиггинс демонстративно весело поручает Элизе по дороге домой купить сыр, перчатки и галстук. Элиза презрительно отвечает «Купите сами» и отправляется на свадьбу отца. Пьеса заканчивается открытым финалом
Клара Эйнсфорд Хилл , дочь.
Миссис Эйнсфорд Хилл, ее мать.
Прохожий.
Элиза Дулиттл , цветочница.
Альфред Дулиттл, отец Элизы.
Фредди, сын миссис Эйнсфорд Хилл.
Джентльмен.
Человек с записной книжкой.
Саркастический прохожий.
Генри Хиггинс , профессор фонетики.
Пикеринг , полковник.
Миссис Хиггинс, мать профессора Хиггинса.
Миссис Пирс , экономка Хиггинса.
Несколько человек в толпе.
Горничная.
Действие первое
Ковент-Гарден. Летний вечер. Дождь как из ведра. Со всех сторон отчаянный рев автомобильных сирен. Прохожие бегут к рынку и к церкви св. Павла, под портиком которой уже укрылось несколько человек, в том числе пожилая дама с дочерью, обе в вечерних туалетах. Все с досадой всматриваются в потоки дождя, и только один человек, стоящий спиной к остальным, по-видимому, совершенно поглощен какими-то отметками, которые он делает в записной книжке. Часы бьют четверть двенадцатого.
Дочь (стоит между двумя средними колоннами портика, ближе к левой). Я больше не могу, я вся продрогла. Куда девался Фредди? Полчаса прошло, а его все нет.
Мать (справа от дочери). Ну, уж не полчаса. Но все-таки пора бы ему привести такси.
Прохожий (справа от пожилой дамы). Это вы и не надейтесь, леди: сейчас ведь все из театров едут; раньше половины двенадцатого ему такси не достать.
Мать. Но нам необходимо такси. Не можем же мы стоять здесь до половины двенадцатого. Это просто возмутительно.
Прохожий. Да я-то тут при чем?
Дочь. Будь у Фредди хоть капля сообразительности, он взял бы такси у театра.
Мать. Чем он виноват, бедный мальчик?
Дочь. Другие ведь достают. Почему же он не может?
Со стороны Саутгемптон-стрит влетает Фредди и становится между ними, закрыв зонтик, с которого стекает вода. Это молодой человек лет двадцати; он во фраке, брюки у него внизу совершенно мокрые.
Дочь. Так и не достал такси?
Фредди. Нет нигде, хоть умри.
Мать. Ах, Фредди, неужели совсем, совсем нет? Ты, наверно, плохо искал.
Дочь. Безобразие. Уж не прикажешь ли нам самим идти за такси?
Фредди. Я же вам говорю, нигде ни одного нет. Дождь пошел так неожиданно, всех застигло врасплох, и все бросились к такси. Я прошел до самого Чэринг-кросс, а потом в другую сторону, почти до Ледгейт-цирка, и ни одного не встретил.
Мать. А на Трафальгар-сквер был?
Фредди. На Трафальгар-сквер тоже ни одного нет.
Дочь. А ты там был?
Фредди. Я был на Чэринг-кросском вокзале. Что ж ты хотела, чтоб я до Гаммерсмита маршировал под дождем?
Дочь. Нигде ты не был!
Мать. Правда, Фредди, ты как-то очень беспомощен. Ступай снова и без такси не возвращайся.
Фредди. Только зря вымокну до нитки.
Дочь. А что же нам делать? По-твоему, мы всю ночь должны простоять здесь, на ветру, чуть не нагишом? Это свинство, это эгоизм, это…
Фредди. Ну ладно, ладно, иду. (Раскрывает зонтик и бросается в сторону Стрэнда, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с цветами.)
В ту же секунду сверкает молния, и оглушительный раскат грома как бы аккомпанирует этому происшествию.
Цветочница. Куда прешь, Фредди! Возьми глаза в руки!
Фредди. Простите. (Убегает.)
Цветочница (подбирает цветы и укладывает их в корзинку). А еще образованный! Все фиалочки в грязь затоптал. (Усаживается на плинтус колонны справа от пожилой дамы и принимается отряхивать и расправлять цветы.)
Ее никак нельзя назвать привлекательной. Ей лет восемнадцать – двадцать, не больше. На ней черная соломенная шляпа, сильно пострадавшая на своем веку от лондонской пыли и копоти и едва ли знакомая со щеткой. Волосы ее какого-то мышиного цвета, не встречающегося в природе: тут явно необходимы вода и мыло. Порыжелое черное пальто, узкое в талии, едва доходит до колен; из-под него видна коричневая юбка и холщовый фартук. Башмаки, видно, также знали лучшие дни. Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у нее недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста.
Мать. Позвольте, откуда вы знаете, что моего сына зовут Фредди?
Цветочница. А, так это ваш сын? Нечего сказать, хорошо вы его воспитали… Разве это дело? Раскидал у бедной девушки все цветы и смылся, как миленький! Теперь вот платите, мамаша!
Дочь. Мама, надеюсь, вы не сделаете ничего подобного. Еще недоставало!
Мать. Подожди, Клара, не вмешивайся. У тебя есть мелочь?
Дочь. Нет. У меня только шестипенсовик.
Цветочница (с надеждой). Вы не беспокойтесь, у меня найдется сдачи.
Мать (дочери). Дай сюда.
Дочь неохотно расстается с монетой.
Так. (Девушке.) Вот вам за цветы, моя милая.
Цветочница. Дай вам бог здоровья, леди.
Дочь. Возьмите у нее сдачи. Эти букетики стоят не больше пенни.
Мать. Клара, тебя не спрашивают. (Девушке.) Сдачи не надо.
Цветочница. Дай вам бог здоровья.
Мать. А теперь скажите мне, откуда вы знаете, как зовут этого молодого человека?
Цветочница. А я и не знаю.
Мать. Я слышала, как вы его назвали по имени. Не пытайтесь обмануть меня.
Цветочница. Очень мне нужно вас обманывать. Я просто так сказала. Ну, Фредди, Чарли – надо же как-нибудь назвать человека, если хочешь быть вежливым. (Усаживается возле своей корзины.)
Дочь. Зря выбросили шесть пенсов! Право, мама, уж от этого вы могли бы Фредди избавить. (Брезгливо отступает за колонну.)
Пожилой джентльмен – приятный тип старого армейца – взбегает по ступеням и закрывает зонтик, с которого течет вода. У него, так же как у Фредди, брюки внизу совсем мокрые. Он во фраке и легком летнем пальто. Становится на свободное место у левой колонны, от которой только что отошла дочь.
Джентльмен. Уфф!
Мать (джентльмену). Скажите, пожалуйста, сэр, все еще не видно никакого просвета?
Джентльмен. К сожалению, нет. Дождь только что полил еще сильнее. (Подходит к тому месту, где сидит цветочница, ставит ногу на плинтус и, нагнувшись, подвертывает мокрую штанину.)
Мать. Ах, боже мой! (Жалобно вздыхает и отходит к дочери.)
Цветочница (спешит воспользоваться соседством пожилого джентльмена, чтобы установить с ним дружеские отношения). Раз полил сильнее, значит скоро пройдет. Не расстраивайтесь, кэптен, купите лучше цветочек у бедной девушки.
Джентльмен. Сожалею, но у меня нет мелочи.
Цветочница. А я вам разменяю, кэптен.
Джентльмен. Соверен? У меня других нет.
Цветочница. Ух ты! Купите цветочек, кэптен, купите. Полкроны я могу разменять. Вот возьмите этот – два пенса.
Джентльмен. Ну, девочка, только не приставать, я этого не люблю. (Роется в карманах.) Право же, нет мелочи… Погодите, вот полтора пенса, если это вас устроит… (Отходит к другой колонне.)
Цветочница (она разочарована, но все-таки решает, что полтора пенса лучше, чем ничего). Спасибо вам, сэр.
Прохожий (цветочнице). Ты смотри, взяла деньги, так дай ему цветок, а то вон тот тип стоит и записывает каждое твое слово.
